Книга ВВГ, или Власть времен Гармонии, страница 72 – Василий Головачев

– Возможно. И тем не менее не хочу, чтобы моей судьбой и жизнью распоряжались какие-то там велиархи, экзархи, тетрархи и углархи. Передай своему непосредственному командиру, а он пусть передаст выше, что я сделаю все возможное и невозможное ради предания гласности деятельности СКонС.

– Ты подпишешь себе смертный приговор.

Северцев выслушал по рации доклад Николая о нейтрализации помощников Красницкого – рациями их снабдил Новиков – и растянул губы в иронической усмешке:

– Твои клевреты обезврежены, угларх. Но, зная тебя как человека опытного, могу предположить, что у тебя припрятан еще один туз в рукаве. Снайпер, а? Ждет сигнала?

Виктор остался бесстрастным, только в глазах мелькнули колючие огоньки, растворились в бездне сосредоточенного ожидания.

– Это все, что ты хотел узнать?

Северцев прикрыл рот ладонью, быстро проговорил:

– Анатолий Романович, здесь где-то сидит «кукушка», поищите на мачтах освещения или на трибунах. – Отнял руку, посмотрел на актера. – Еще я хотел бы выяснить, где сейчас находится Варвара Сабирова с дочерью. Ведь вы захватили их?

– Не знаю, о каком захвате идет речь, – тем же ровным голосом проговорил Виктор.

– Врешь, Витя, знаешь. Ты не можешь не знать о судьбе тех, за кем пошла система ликвидации. Варвара назначила встречу кому-то из ваших боссов, – Северцев не был уверен в этом, но интуиция подсказывала, что он прав, – и не вернулась. Дай мне адрес этого деятеля, и мы расстанемся по-хорошему.

Тишину стадиона внезапно разорвал негромкий хлопок. Вслед за ним раздался крик, и с дальней осветительной мачты полетела вниз человеческая фигурка.

Северцев и Красницкий одновременно посмотрели в том направлении, но не двинулись с места.

– У тебя хорошие помощники, – хладнокровно сказал Виктор; было видно, что он снова ведет внутри себя какую-то борьбу, хотя и старается выглядеть уверенным. – Я их не знаю, случайно?

– Не уводи разговор в сторону, – покачал головой Северцев. – Я понимаю, что ты имеешь приказ найти и ликвидировать меня любым способом, поэтому не обижаюсь. Снайпер был нормальным человеком или криттером?

– Разве это что-то меняет? – усмехнулся Виктор. – Убийство есть убийство, кого бы ты ни убил. Нас ведь так учили в школе?

– Мне жаль этого парня, – помрачнел Северцев. – Но виноват в его смерти ты. И твои боссы. К тому же если бы не мы его, то он нас, а мне еще хочется пожить и разогнать всю вашу шайку-лейку!

– Повторяю, ты очень ошибаешься относительно наших намерений и планов.

– Пусть так, но все это пока – слова. Докажите обратное. Докажи мне в первую очередь ты, что я ошибаюсь. Интересно, до каких пределов откровенности способна допустить криттера его программа? Каков порог?

– Чего ты хочешь?

– Я уже сказал: дай мне координаты того деятеля, кто захватил Сабировых.

– Крушана уже…

– Нет в живых?

– Он жив, но… вряд ли чего вспомнит. В настоящий момент он… э-э… на нашей стороне.

– То есть вы его тоже запрограммировали, всадили имплант.

– У нас не было другого пути.

– Ладно, повторяться насчет выбора не будем. Его можно раскодировать?

– Вряд ли.

– Жаль, – сказал Северцев, на самом деле не испытывающий особой жалости. – Итак, ты скажешь?

– Заставь меня.

Северцев вздернул брови, непонимающе оглядывая слегка побледневшее и заострившееся от внутренней борьбы с самим собой лицо друга.

– Как?

– Не хочешь пофехтовать железяками?

Северцев перевел взгляд на сумку Виктора. Тот кивнул.

– Я тут захватил с собой на всякий случай. Сам понимаешь, сдаться я не могу, иначе кирдык сразу, а вот так, на пределе психики, на стрессе – почему не попытаться? Убьешь меня, я буду только признателен.

– Дурак!

– Если бы, – горько усмехнулся Виктор. – Ну, поехали?

Северцев некоторое время размышлял, потом снова придвинул к губам усик микрофона:

– Что там у вас?

– Порядок, – отозвался Анатолий Романович. – Снайперок еще жив, дышит бедолага, мы оттащили его в подсобку и вызвали «Скорую».

– Уходите.

– А ты?

– Теперь я сам разберусь. Ждите дома.

– Мы подождем неподалеку, – это уже вставил слово Николай.

– Хорошо, вне стадиона.

Северцев закончил разговор, дотронулся носком туфли до сумки.

– Не заминирована, – понял его жест Виктор. – Доставай.

Олег раскрыл сумку и вытащил оттуда две сабли: одну – с роскошной позолоченной рукоятью, другую – с рукоятью, обмотанной простой коричневой тесьмой.

– Выбирай.

– Я слабый фехтовальщик.

– Я учил тебя два года, не прибедняйся.

– Не понимаю смысла этого боя, но знаю ему цену. Где Варвара?

– Я же сказал: заставь меня ответить.

Северцев бросил саблю с золоченым эфесом Виктору, и тот ловко поймал ее, а потом без подготовки начал атаку. Клинки со звоном скрестились.

Прибежавшие на шум работники стадиона оторопело уставились на двух не по-спортивному одетых мужчин, фехтовавших на дорожке стадиона сверкающими саблями. К счастью, вмешиваться в поединок они не решились, посчитав его утренней тренировкой любителей сабельной экзотики.

Бой длился несколько минут, полный внутреннего драматизма и напряжения.

Программа, управляющая Виктором, то и дело брала верх над его волей, и тогда он превращался в боевую машину, по техническим и физическим кондициям не уступавшую Северцеву, а по знанию приемов фехтования превосходящую путешественника. Дважды Олег был на грани гибели, когда сабля противника доставала его, едва не отрубив руку – в первом случае, и чудом миновав горло – во втором. Северцев подозревал, что Виктор запросто мог убить его, но пощадил, найдя в себе силы задержать удар.

– Если ты и дальше… будешь драться… как сонная муха, – сказал Красницкий в три приема, – я тебя убью!

Северцев поймал его черный взгляд и содрогнулся. Он действительно не показывал всего, на что был способен, но только теперь осознал, что этот бой – не шоу. Но и после этого он еще несколько секунд просто сдерживал атаки Виктора и отступал, пока не получил несколько царапин: сабля противника казалась живой и легко находила бреши в его защите, располосовав рубашку и выбив из-за ремня имплантор. Тогда Олег перестал думать и ушел в боевой транс, поддерживаемый подсознанием, что сразу изменило рисунок боя.

Виктор стал проваливаться в атаках и больше защищаться, затем начал отступать.