Онлайн книга «Искупление вины»
|
– Здесь недалеко, – бросил через плечо Аверьянов. – А ты отчаянный, – покачал головой Геныч. Аккуратно огибая столики, Михаил подошел к Антонине и произнес: – Потанцуем? Девушка покорно поднялась и положила невесомые руки на его плечи. Музыканты, поддавшись настроению, вдруг заиграли туш, а в дальнем конце зала кто-то отчаянно захлопал в ладоши. – Это твой летчик хлопает? – спросил Михаил, посмотрев на Антонину. – Почему мой? Я его впервые вижу. – Это просто такая шутка. Кажется, твой несостоявшейся ухажер слегка расстроился. – Ничего страшного, ничто так не закаляет мужской характер, как отказ женщины. – Думаешь, он переживет? Я бы на его месте не пережил. – Вот как? И что бы ты сделал? – Упал бы у твоих ног с разбитым сердцем. – Тебе это не грозит. Я бы тебе не отказала. Ждала, когда ты подойдешь. – Мне кажется, ты меня не дождалась. – За то время, что мы не виделись, многое произошло. Только потом я поняла, что всю жизнь ждала такого парня, как ты. – Жаль, что не дождалась. Антонина уверенно выдержала его взгляд. В эту минуту Михаил осознал, что перед ним совершенно другая девушка, которую он совершенно не знал. От прежней Тони остались лишь ямочки на щеках. – Мы можем исправить нашу ошибку. – С моей стороны ошибки не было. – Согласна, не было. Я сама во всем виновата. – Хорошо. Когда? – Если хочешь, сегодня вечером… Есть одно место, где нас никто не увидит. – Нам надо от кого-то скрываться? – Ты должен меня понять, не все так просто. – Тогда пойдем. – Сейчас? – Да. – Ты надолго? – спросил Геннадий, когда Михаил с Антониной проходили мимо столика. – Меня не жди. – Аверьянов достал деньги и положил их на стол: – Расплатись. Вышли из ресторана. Было темно. Где-то в сквере под фонарем стрекотал сверчок. – Нам далеко идти? – спросил Михаил и к своему неудовольствию почувствовал, как его голос заметно подсел. Вечерний сумрак добавил Антонине таинственности, плотно окутав ее фигуру. – Мы уже почти пришли, – негромко произнесла она. – Вот в этот подъезд. Осторожнее… Там темно. Почему-то здесь все время выворачивают лампочки… По скрипучим деревянным лестницам поднялись на третий этаж. На площадке четыре двери, обитые черной затертой материей. – Куда дальше? – Мы уже пришли. Нам сюда, – показала Антонина на дверь справа и, открыв сумочку, стала рыться в ней в поисках ключей. – Куда же они подевались? Ага, нашла. – Чья эта квартира? – Моей бабушки. – Она вставила ключ в замочную скважину и, дважды повернув, распахнула дверь. – Проходи, только поаккуратнее, бабушка крепко спит, но мало ли чего… – Не переживай. На цыпочках прошли в комнату, где за шифоньером, служившим одновременно перегородкой, раздавалось негромкое сопение. – Я сейчас зажгу свет, – прошептала Тоня, подходя к столу, где стояла керосиновая лампа. – Она все равно не проснется. – Ты думаешь, это нужно? Я тебя отыщу в любой темноте. – А я хочу видеть твои глаза. Вспыхнул фитиль керосиновой лампы, и дребезжащий свет мягко распространился по всей комнате. – Иди сюда, – потянула Антонина за руку слегка замешкавшегося Михаила. – Садись, – показала она на край кровати. Тоня была рядом, уже всецело принадлежала ему. Оставалось только протянуть руку и забрать ее целиком. Вот только предстоящая близость отчего-то совсем не радовала, внутри что-то угасло, а то немногое, что еще теплилось, могло погаснуть от малейшего дуновения. Оставшись с Антониной наедине, Михаил неожиданно осознал, что прежнему пожару не полыхать. Все перегорело, поблескивали только коптящие головешки, отравляющие существование. Она медленно поднялась и уверенными движениями начала снимать с себя длинное платье. Вдруг руки ее замерли в воздухе. – Что с тобой? Почему ты на меня так смотришь? Со мной что-нибудь не так? – Как тебе сказать… – Скажи, как есть. – Я не готов. – Раньше ты никогда не говорил такого. – С тех пор очень многое переменилось… – задумчиво произнес Михаил и, рывком вскочив с кровати, добавил: – Мне нужно идти. – Если ты сейчас уйдешь, мы с тобой больше никогда не увидимся. – Значит, так суждено, – ответил он и направился в прихожую. Осторожно открыв дверь, бросил с порога: – Закрой за мной! Выйдя из подъезда, Михаил зашагал по безлюдной улице, освещаемой тусклыми фонарями. Деревья, колыхающиеся на ветру, отбрасывали кривые и мрачные тени на асфальт. Он дошел до перекрестка, на углу которого стоял трехэтажный дом старой постройки с чугунной узорчатой оградой, и, подняв голову, посмотрел на окна. Все были темными, только в одном на втором этаже мерцал свет. Некоторое время Михаил размышлял, как следует поступить дальше, а потом, поддавшись внезапному порыву, вошел в подъезд, стремительно поднялся на второй этаж и негромко постучал в дощатую дверь. Некоторое время было тихо, затем осторожный девичий голос спросил: – Кто там? – Маруся, открывай, это я! Замок щелкнул, и дверь приоткрылась. В проеме, тускло освещенном закопченной лампой, с распущенными волосами и в легком ситцевой халатике стояла Маруся. Сейчас она была хороша как никогда. – Мне можно пройти? – Проходи, – кивнула она и немного отступила в сторону. – Только потише, у нас соседи… Наверняка уже услышали, что кто-то постучался. – Хорошо… Я тихонько. Следом за девушкой Михаил прошел по длинному коридору и вошел в комнату. Она была небольшой. В ней с трудом умещались узенькая кровать, столик, да еще невысокий пузатый шкаф с поцарапанными дверьми. Вот, собственно, и все хозяйство. Кровать Маруси была расправлена, подушка примята. На низком с толстыми ножками табурете лежала раскрытая книга. – Ты читала? – Да. Просто не могла уснуть, – ответила Маруся, не сводя с Михаила пытливых глаз. – Почему? – Я ждала тебя. – Меня? Вот как… Неожиданно. Но мы же с тобой не договаривались о встрече, – искренне удивился Михаил. Маруся закрыла дверь на ключ. Теперь они были одни на всем белом свете. – Все так, – сказала она. – Но я чувствовала, что ты придешь. Это называется «женская интуиция». |