Онлайн книга «Левый берег Дона»
|
Застонав от боли, Полонский принял вертикальное положение: сел на нары, прислонившись к стене. "Ну, погодите, суки! - думал он. - Вот выйду отсюда!.. Всех на уши поставлю!". Без воды человек может протянуть трое суток. Значит, сегодня днем или вечером (в крайнем случае - ночью) попить дадут. Человека, умершего от обезвоживания организма, трудно выдать за жертву сердечного приступа. Надо расслабиться и ждать. Думать о чем-нибудь хорошем... Полонский честно старался вспоминать только хорошее. Например, свои именины, когда гости наговорили много приятного, а на столе, помимо крепких напитков, стояли холодные, запотевшие бутыли с минералкой... Или как ему присудили номинацию "Золотое перо года". Денежная премия была ерундовая - пару раз на рынок сходить, а вот пьянка после официальной части - ну просто грандиозная. Сколько водки, кока-колы, соков!.. Или как его любила Аня. Она такое вытворяла, что Стасик за час выпил полуторалитровую бутыль "Спрайта" - так во рту пересыхало... Ну почти как сейчас. Хоть бы дождик пошел. Можно изловчиться, просунуть руку сквозь решетку (она была под самым потолком), набрать дождевой воды ладонь и смочить губы, язык и небо. А потом набрать воды в ладонь еще раз. И еще, еще... На улице стало темнеть. Из крана даже не капало. В голове крутились мысли и образы, которые Стасик даже помутненным сознанием охарактеризовал как бредовые. Пару часов он боролся с соблазном прокусить вену на руке и напиться собственной крови. В конце концов он уговорил себя это не делать. Вены ему еще понадобятся. Если и ночью ему не дадут напиться, он вызовет охранника и, пока он будет открывать дверь, перегрызет вены на обеих руках. Ну, в конце-то концов, не оставят же его истекать кровью! Наверняка доставят в лазарет, а там он напьется вволю и заявит протест против сталинских методов борьбы с инакомыслящими... Прошлым летом, помнится, он купался в Дону, следя, чтобы в рот не попадала речная вода - мутная, зеленая... О, сейчас он рта бы не закрывал!.. *** Чернощекова провожали в последний путь. На Северное кладбище приехала уйма народа. Кроме сотрудников агентства, были клиенты, друзья, приятели и еще десятка два людей, о которых толком никто не знал. Наверное, это случайные знакомые, любители халявного угощения на поминках или менты в штатском. Похоронами распоряжались двое - Кислинский и Лифшиц. Васька летал как на крыльях. Дело в том, что утром ему позвонила вдова Чернощекова и сказала: - Спасибо, Василий. - За что? - спросил Кислинский. - За вчерашнее. - А, - понял Кисляк. - Ну, это вы напрасно, Елена Валентиновна. Я лишь исполнил свой долг. - В фирме мне принадлежат пятьдесят процентов паев, - сообщила Чернощекова. - На правах совладелицы с этого дня я назначаю тебя исполняющим обязанности генерального директора. Потом мне отойдет доля, принадлежащая... Паше. Тогда станешь полноценным директором. Я могу на тебя положиться? - Во всем. - Еще раз говорю - спасибо за хорошую работу... День был ясный, солнечный. Гроб из красного дерева с золочеными ручками опустили в могилу. Родственники и близкие друзья бросили в яму по символической горстке земли, и два гробовщика - высокие, крепкие, бритоголовые, а вовсе не люмпенизированный люмпен, каким представляют себя гробовщиков, - взялись за лопаты. *** Скопление иномарок и людей в дорогих костюмах привлекли зевак. Одна бабушка, подойдя к толпе, выбрала кого попроще и спросила: - Милок, а кого здесь хоронят? - Чернощекова. - Черномырдина? - переспросила глуховатая бабка. - Того самого?! Из Газпрома? - Чернощекова!!! По лицу бабки было видно, что она понятия не имеет, кто такой Чернощеков. - Ну, он был владельцем охранного агентства. - А, мафия, значит, - кивнула бабушка, перекрестилась и поскорее зашагала по аллее. *** Дверь распахнулась с омерзительным визгом. Полонский разлепил мутные глаза и увидел двух парней, бритых под ноль. Морды у них были самые бандитские. В свою очередь парни увидели его - небритого, бледного, как смерть, с изможденным лицом. Один обернулся к конвоиру: - Командир, нам обещали элитку. - Изолятор переполнен. Этого завтра переведут в следственный изолятор ФСБ. Располагайтесь пока здесь... "Что-что? - подумал Стасик. - Так, значит, это все чекистские штучки?.." Дверь захлопнулась. - Да-а, - протянул парень. - Дела-а!.. - И Стасику: - Ты кто? - Конь в пальто, - прошептал Стасик. - А без подъе...к? Баклань по существу. - Ну, журналист. - Проститут, значит, - обрадовался парень. - Петушня залетная... Ну, блин, как нам повезло! Слышь, Колян, нам фарт попер... Колян посмотрел на журналиста и сказал: - Это нары мои! Катись отсюда! Брезгливо, ногой, он толкнул Стасика, и тот упал на пол. - А жопа какая, ты смотри! - резвился приятель. - Персик, а не жопа! Мажу на что хочешь - он целка! - Мажем! - подтвердил Колян. - А как проверим? - Эй, ты, чмо болотное! Снимай штаны и становись раком! Не бойся - это в первый раз неприятно. Потом понравится. Еще сам просить будешь! "Ах, вот что менты удумали!" - пронеслось у Стасика в голове. Он встал и, тяжело, исподлобья глядя на парней, прохрипел: - Только попробуйте, суки! Насильники ухмыльнулись и стали приближаться. Собрав все силы, Полонский двинул одного в промежность и бросился на Коляна. Тот попытался отпихнуть рукой. Рука эта, волосатая, с татуировкой, с вспухшими венами, оказалась в непосредственной близости от лица. Уже не соображая, что делает, Стасик вцепился в его предплечье зубами и глотнул теплой, сладковатой жидкости. Колян закричал, отпихивая Стасика. - Про Андрюху Чикатилу слыхал? - прохрипел Стасик. Лицо у него было измазано кровью. По щекам текло. Вид - как у вампира из фильма ужасов. - Так вот, он ни причем! На него менты повесили!.. И бросился на Коляна, словно хотел поцеловать. - Пусти, козел! Не надо! - орал Колян. Он был напуган до смерти. - Отпущу, когда всю кровь высосу! - хрипел Стасик, пытаясь нащупать зубами сонную артерию. А, нащупав, укусил, но слабо - только для поддержки имиджа. Колян заверещал, как баба, и бросился к двери. Отпихивая ногой Стасика, забухал кулаками по металлу, крича: - Дежурный! Дежурный!.. Открылся глазок. |