Онлайн книга «Крымская война. Соотечественники»
|
— Салотопов, руби дистанцию! — Восемь кабельтовых, вашбродие! — Пли! Длинное масляно-стальное тело выскочило из трубы, облачко дыма от вышибного заряда унесло к корме потоком воздуха. А торпеда уже шла, волоча за собой пенную дорожку, прямо в бок броненосной махине. «…девять… восемь… семь…» На счете «три» грохнуло. Столб воды, смешанной с гнойно-желтым дымом, выметнулся выше кургузых мачт. Стрельба сразу прекратилась, только из головы британского ордера доносились «бабахи» пексановских орудий. — Штакельберг! — Я, Александр Лексеич! — Радио на «Котку»: «Отойди на две мили к весту, занять место в ордере». О плавбатарее можно забыть. После торпеды в борт у французов нет ни единого шанса. Как, впрочем, и у любой здешней посудины. «..эх, жаль на «Котке сплоховали…» Иконников взглянул на часы. Четыре — двадцать восемь. Совсем рассветлелось, над морем летел редкий туман, маслянистые волны прокатывались почти вровень с палубой. В такт их толчкам справа, на крыле мостика что-то скрежетало. Лейтенант покосился — так и есть, железные стойки, снесенные, видимо, тем же ядром, которое убило рулевого, повисли на обрывках лееров и с размахами качки скребли по обшивке. — Боцман, на мостик! Прибрать тут все, немедленно! Убитого сволокут вниз, наскоро замотают парусиной и принайтовят на машинном люке, чтобы не мешался под ногами. Крошечный «Казарский» — это не броненосец, бани, куда во время боя стаскивают мертвые тела, здесь нет. — Осмотреться, доложить о повреждениях! Машинное, держать три четверти! Лейтенант Климов поднялся по короткому трапу и встал рядом с командиром. Иконников заметил, что севастополец старается не попасть ботинком в кровяную лужу на железе. — Вахтенный, что за кабак? Окатить палубу, живо поворачивайся! И чуть посторонился, давая место матросу с брезентовым рукавом брандспойта. Климов суетливо попятился от струи воды, смывшей красное за борт, в низкие волны. — Михаил Михайлович, надо повторить атаку. Торпед у нас больше нет, снаряды — старые чугунные гранаты. В каждом по фунту пироксилина, взрыв пустяковый, осколков, почитай, нету вовсе. В деревянном надводном борту дырок понаделаем, но чтобы под ватерлинию угодить — это вряд ли, будут рикошеты от воды. Что посоветуете? Я в этих посудинах не очень-то разбираюсь. Мичман задумался. — Можно попробовать разбить пароходам колесные кожуха, тогда они сразу лишатся хода. А если снаряд не разорвется на каркасе и пойдет дальше, в борт — не страшно, за кожухом как раз машинное. Если залетит туда — наделает бед. Потопить не потопит, а вот застопорить — это запросто. За кормой дважды квакнул ревун. — Вашбродие, «Котка» пишет: «Следую за мателотом»! — заорал Солодовников. — Передавай: «Держать три кабельтовых». - крикнул в ответ Иконников. — Говорите, по кожухам? Комендоры у меня, Михаил Михайлович, неопытные. Они из этих пушечек в настоящем бою ни разу не стреляли. Половина сухопутные батарейцы, остальные и вовсе только-только к орудиям приставлены. Чтобы прицельно лупить по колесам, придется сближаться кабельтовых на семь, иначе только снаряды зря разбросаем. — Семь кабельтовых — это дальняя картечь, крупная. — тихо сказал Климов. — У пароходофрегата десяток тяжелых орудий в бортовом залпе, плюс карронады на шканцах и полубаке. Солоно придется, Александр Алексеич, без прикрытия-то… А ведь верно, подумал Иконников, на деревянных линкорах борта в полтора фута мореного дуба. Такую защиту не то, что картечь — не всякое ядро пробьет. — Ничего, — улыбнулся он штурману, — бог не выдаст, свинья не съест. Севастополец пожал плечами, Лицо у него было бледное, все в бисеринках пота. «…а вроде и не жарко…» — Сигналец, пиши на «Котку»: «Делай как я!» — Слушаю, господин лейтенант! — Радио на «Алдмаз»: — «Потопил торпедой броненосец, веду бой!» — С «Котки» отвечают: «Ясно понял» Правая рука Солодовникова висела на груди, наскоро примотанная сигнальным флагом. На белой ткани расплывалось кровавое пятно. — Эк тебя, братец… — пробормотал Иконников. На мостик забрался боцман и скороговоркой стал перечислять повреждения, нанесенные французскими ядрами. Несколько вмятин в борту, разбило ялик, помяло раструб машинного вентилятора. Считай, пронесло. — Всем надеть спасательные пояса. Боцман, пробегись, проверь! — С «Алмаза» радируют, — крикнул из люка юнкер. — «Готовимся поднимать гидропланы». Через час будут над вами. «…ты еще проживи этот час…» До минного крейсера донесся приглушенный расстоянием хлопок. Потом еще один, и загрохотало по всей линии. «Странно, почему не видно дымов по бортам?» — Александр Лексеич! — отчаянно закричал Климов. — Неприятель бьет по судам в гавани и по берегу! «..целый час! Плохо дело…» — У орудий стоять! Солодовников, поднять сигнал: «Веду бой»! III Над морем, близ Одессы «Финист», бн 3 «Финист» подпрыгнул вверх, избавившись от половины груза. Стокилограммовая бомба, ударившись о воду в полусотне метров от «Дюк оф Веллингтон», отскочила, будто пущенный блинчиком камешек, и влетела прямиком в орудийный порт опер-дека. Срезала, словно бритвой, голову наводчика 32-х фунтовой «длинной» пушки, и, чудом не задев других «джолли» (плутонг обслуживали морские пехотинцы) полетела дальше. Эти пережили сослуживца лишь на долю секунды — тупоносая болванка ОФАБ-100 ударила в толстенную колонну мачты, проходящую через все палубы до самого киля, и со страшным грохотом взорвалась. Взрыв «сотки» вскрыл мидель-дек позади фок-мачы; раскаленные газы и осколки воспламенили поданные к орудиям картузы, и все три батарейные палубы разом поглотил огненный вихрь. Несколько секунд спустя пламя добралось до крюйт-камеры, и паровой линкор, гордость средиземноморской эскадры, превратился в гигантский погребальный костер, где сгорали семь сотен жизней подданных Ее Величества королевы Виктории. — Второй заход! — проорал Эссен в гарнитуру. — Работаем НУРСами. Цели разобрать от головы ордера в порядке номеров! Атака на пологом пикировании. Эссен дождался, когда силуэт пароходофрегата целиком заполнит прицельную сетку и надавил на гашетку. И не отпускал, пока все четырнадцать ракет не вышли из контейнеров и понеслись, волоча дымные хвосты, к цели. Результат на этот раз оказался не таким фатальным — в цель попало не более половины, остальные разорвались в снастях или прошли над палубой, нырнув в воду с подбойного борта. — «Я «Казарский», — захрипело радио знакомым голосом. — «Третий», «Третий» я «Казарский». «Котка» подбита, тонет. К ней подходит корвет, не можем помешать. Отгоните его к свиньям! «Третий», я «Казарский", прошу помощи… |