Онлайн книга «Поклонение волхвов»
|
– …в символические знаки, таинственный смысл которых в подлинном масонстве не заключал в себе ничего противонравственного и противорелигиозного, искусственно вставлены были разрушительные идеи древнееврейских талмудических организаций, не расставшихся на протяжении тысячелетней истории с мечтаниями о мессианском всемирном царстве. Эти мечтания неотделимы от еврейской расы и так же живучи, как живуч этот народ. Еврейство действует уверенно и пожинает уже и теперь плоды своей энергичной работы. Его владычество можно признать фактически осуществляющимся в экономической жизни Франции, Америки и Австрии… Отец Валентин раскачнулся так сильно, что сдвинул трибуну. Отец Стефан раскрыл глаза и заморгал; увидев отца Кирилла, улыбнулся. – Я, пожалуй, пойду… – ерзал Ego. – Хватит, насладился. – Погодите, вместе пойдем. Заключительный аккорд выслушаем… Отец Валентин и правда перестал качаться. Развел руки: – И только борьба церкви Христовой с надвигающимся царством Антихриста может отсрочить эту печальную развязку тысячелетней истории человечества на неопределенное время! Слегка уронив голову, застыл на секунду – с разведенными руками. Защелкали аплодисменты. Отец Валентин, еще в образе, сходил с трибуны. Отец Иулиан вскочил, энергично аплодируя: – Браво! Заметив, что никто больше не встает, обиженно сел. – А что… эффектно! Очень эффектно! – Ego несколько раз брезгливо похлопал. Отец Кирилл отклонился к отцу Стефану и что-то ему говорил – чтобы иметь повод не участвовать в аплодисментах. Вернинский батюшка прозвонил перерыв. Публика, шелестя рясами, потянулась во двор, к воздуху и чаю. Отец Иулиан поймал отца Кирилла за локоть и сунул брошюрку: – Почитайте. Тут – всё, – скосился на Ego. – И вы, господин хороший, почитайте. Просветитесь. Ego взял кончиками пальцев и спрятал в карман: – Мерси! Отец Иулиан сделал музыкальный жест и поплыл раздавать свои брошюрки далее. Прежде, до рясы, он считался подающим надежды интерпретатором Листа, да и сейчас иногда поигрывал. Во дворе клокотал самовар, разносили чай. Нависала огромная чинара, еще в остатках прошлой листвы; от чинары расползались зеленовато-серые тени. Отказавшись от чая, отец Кирилл подошел к отцам Петру и Михаилу, ставшим у ствола. Отец Петр из Градо-Сергиевской оправлял волосы и молчал; говорил отец Михаил, коренастый, седенький – тип сельского батюшки: – …пока будем все на инородцев сваливать, ни на шаг не сдвинемся… Подходи, отец Кирилл. Как здоровье? Что матушка твоя все не едет? Моей Анне Николаевне подруга будет, она у меня тоже рисунку обучалась… Как тебе доклад? Понятно. А отцу Петру вот понравилось. – Мне декламация понравилась, – мотнул головой отец Петр. – Да, декламация. Так тебе тогда в театр ходить надо. Слышали, «Гамлета» собираются ставить? Быть или не быть. Вера сказала, старшая моя, она в «Волне» на всех репетициях сидит. – А кто председателем сегодня был? – спросил отец Кирилл. – Не знаю. – Отец Михаил повернулся к отцу Петру. – Кто председательствовал-то? Подошел Ego. – Безумная личность, – кивнул на отца Иулиана, бегавшего с брошюрками. Отец Кирилл представил Ego. – Читали, – прищурился отец Михаил. – Что же, репортаж напишете? – Да нет, я, собственно… – А вы напишите… Хороший чай, только я с молоком люблю. Ерундой занимаемся. Столько вопросов прямо над головой висит! Семь лет назад обещали поместный Собор созвать. Вопрос патриаршества – сколько уже говорилось! – Ну, это пусть архиереи… Их забота, – отозвался отец Петр. – Так ничего же не делают архиереи, отцы наши. Или делают? То-то. Хорошо, берем местные, наши вопросы. Кафедральный собор – сколько лет комитет заседает, хоть бы кирпичик на то место положили. А сколько тянется волынка с переносом кафедры в Ташкент? Это ж младенцу понятно, как тяжело из Верного такую громадину окормлять, одни письма сколько ползут… Главный город края – Ташкент, а епархию в эту деревню задвинули. А кто нам ее сюда, в Ташкент, вернуть мешает? Иудеи, что ли? Или эти, масонцы? Отец Петр хотел что-то сказать, но вместо того засмеялся и показал мелкие зубы. – Вот и я говорю, – усмехнулся отец Михаил. – Сами себе мешаем, сами себе под ноги лезем. Все под властей подлаживаемся. Или вот – семинария. Лет пятнадцать назад уже распоряжение от Синода вышло, семинарию в Ташкенте открыть. Протопресвитер приезжал, изложил в докладе… И что? Где семинария? На бороде. Сколько писем писали, прошений. Что ж я, своего Мишу должен в Оренбург отправлять, в такую даль, в семинарию? Это ж, кроме всего, расходы… – Ну, теперь туда поезд ходит, – сказал отец Петр. – Вот ты своего Алексея сажай на поезд. Посмотрю, куда он поедет. Отец Петр перестал смеяться. Алеша, старший его, был печальной знаменитостью. – А начальству, – продолжал отец Михаил, – понимаешь, не нравится, когда мы про семинарию напоминаем. И про епархию в Ташкенте. Владыка Паисий, помнишь, заговорил, так сразу его отсюда и попросили. Зато когда про всемирный заговор из Франции, это – пожалуйста, говорите себе на здоровье. Ладно, пойду я, любезные мои филистимляне. Вы уж тут сами без меня с иудеями сражайтесь. Зашагал к выходу. – Не обращайте внимания, всем всегда недоволен, – говорил отец Петр, когда отец Михаил отдалился. – Каждый раз сюда приходит, разругает все. Один раз даже дверью хлопнул, думали, всё, больше не явится. Следующий раз прихожу – сидит. Мрачный, но – сидит. Зачем ходишь? А он: хочу, мол, и хожу! – А отцу Михаилу куда б ходить, только своим приходом не заниматься, – подошел отец Стефан. – Я ему говорю, полы у вас покрасить надо, стены освежить, а то курятник получается. Прошлый раз клировую ведомость самым последним сдал, благочинный недоволен был. – А по-моему… – начал отец Кирилл. Мелкими шажками подошел отец Иулиан: – Советую не расходиться. Прения сократят, потом – угощение. Редкое… – Так пост ведь. – Всё – архипостное. Но – с фантазией. Сделал музыкальное движение руками. – Я бы… – Отец Кирилл мусолил пальцами бороду. – У меня встреча. – А я, пожалуй, останусь, – сказал Ego. Отец Кирилл поглядел на него; Ego потупился. – И вы, отец Кирилл, оставайтесь, освежитесь обедом, – сказал отец Петр. – А то после ранения совсем легки сделались… Прошаркал мимо иеромонах Антоний. Тихо попрощался. – Их агент, – прошептал отец Иулиан. – На доклад к своим торопится. |