Онлайн книга «Поклонение волхвов»
|
– А он сообщает, кто его столкнул? Тот самый… Триярский, или как вы сказали? – Нет. Николай Триярский как раз в ту ночь бежал из крепости… Звездой завладел некто Маринелли, шурин Триярского. – Шу-рин? Кто это? – Муж жены. Простите, муж сестры. Но это другая история, сейчас о Казадупове; в своих записках он утверждает, что утром его, Казадупова, обнаружили под крепостной стеной без чувств, решили, что мертв, похоронили. При этом он, как утверждает, был почти в сознании. Довольно забавно описывает, как его отпевали и несли. Хоронили вечером, вскоре он пришел в себя и, конечно бы, задохнулся, но, к счастью, в этот момент могилу стал раскапывать вор, надеясь поживиться хоть какой-то мелочью со свежего покойника… – Простите, мистер Серый, не могли бы вы говорить медленнее, я не все понимаю. – Да… И вот, когда вор, это был киргизец или татарин, разрывает, открывает, и тут… От такого сюрприза у бедняги вора не выдержало сердце; Казадупов кладет его вместо себя, зарывает и начинает размышлять, что же делать дальше. Для начала он уходит с этого кладбища… – Разумное решение. – Но в крепость вернуться он не может! В крепости – Маринелли, завладевший той частью звезды, которая дает могущество. И он уходит совсем. От потрясений в Казадупове возгораются религиозные чувства, он делается странником, ходит по разным святым местам, последний год жизни проводит в монастыре, там и пишет свои воспоминания. Перед самой смертью просит сжечь, но рукопись почему-то не сжигают, она исчезает из монастыря, через какое-то время списки с нее начинают обнаруживаться у некоторых раскольных сект… я имею в виду… Russian schismatics… – Я понял. Raskolniki. – Да. Я одно время очень любил народ, целую библиотеку о нем прочел, собирался даже издавать международный журнал, «Le Mujik Russe». Церковь полюбил очень, все эти дымки и целования. А особенно раскольничков. Ну и – хлысты, радения, шептания… Простите, отвлекся. От них список казадуповский и получил. Забрать, правда, не дали – только глазами, при них. Любопытно! Писал Казадупов, что еще в Новоюртинске от скуки выдумал из своей головы секту, сочинил им учение, ритуал, историю… – От скуки? – Ну да, вроде игры такой, когда выдумываешь от скуки и нерастраченной фантазии страну, географию ей сочиняешь, закладываешь ей в недра разные ископаемые, населяешь народом, потом половину его уничтожаешь, чтобы у народа была хоть какая-то история… Вот так и Казадупов скуки ради изобрел секту, назвал рождественцами, заставил поклоняться Рождественской звезде; одного своего пациента, малость «ку-ку», произвел в их святые… А потом в Новоюртинск прибыл этот самый Николай Триярский, и все пошло вверх дном… Что я говорю? Наоборот, начало сбываться. И рождественцы в городе завелись, на Рождество свою службу в разрушенной церкви провели, и у Павла, этого их святого, открылись вдруг реликвии, частицы Вифлеемской звезды – той самой, похищенной до того… – А вы верите, что этот доктор, что он действительно вначале все это выдумал? – Вы-ду-мал! От скуки, от зеленой скуки. А скука, особенно у русского человека, есть источник самого глубокого вдохновения, это я вам как специалист по русской душе заявляю. Скука – это выпадение из мира истории, в котором все что-то делают и все куда-то бегут, совершают и борются… Скука – впадение в космос, в котором ничего, одно вялотекущее время едва теплится, пространство и ветер, который ходит туда-сюда, как остроумно заметил один еврейчик. Зевок, а не жизнь, одним словом. Сколько от этого зевка, до хруста в челюстях, идей зародилось, сколько в нем же успело материализоваться! Потому что зевок – это космос, ночь; «хаос» у греков первоначально зевание, зевок означал: «Прежде всего во Вселенной Хаос зародился…» Но в то же время хаос – он и есть космос; Дионис, привстав на цыпочки, выглядывает из-за плеча Аполлона, бога гармонии, и строит рожи… Стэд привстал: – Мистер Sery, все это, разумеется, заслуживает интереса. Россия – вообще интересная страна. Я давно мечтал совершить путешествие по вашей Сибири, познакомиться с шаманами. В последнее время меня интересует и господин Распутин, еще одна русская тайна. Но сейчас у меня мало времени, а дел еще много. Я внимательно выслушал вас, хотя, признаюсь, цель вашего визита так и осталась для меня неясной. – Цель визита была предупредить вас, мистер Стэд. У меня было видение… Отчетливое видение… Лицо Серого с закрытыми глазами приблизилось. Рот полуоткрылся, под глазами, носом, нижней губой шевелились тени. * * * Берег отплывал, вдали квакал духовой оркестр, мягко дрожали перегородки. Вильям Томас Стэд покинул палубу первого класса и заперся в купе. Еще раз проверил дверь, опустил шторы. Достал два черных футляра. Раскрыл. Осмотрел. Футляры были снова закрыты и спрятаны. Оглядел свои руки. Легкая дрожь, не более. Плохой сон. Снотворное, которое долго не желало отыскиваться и еще дольше не желало действовать. Он не хотел плыть в Нью-Йорк. Дело даже не в этом русском, которого он с трудом выпроводил. Он получал и другие знаки, ему снились сны. Но духи молчали. Духи – молчали. Его сотрудники сидели с карандашами наизготовку, ожидая хоть какого-то сигнала; у медиумов были лица идиотов и глаза, похожие на пуговицы камзолов гвардии ее величества. Наконец дрогнул один карандаш: русский, имя Афанасий, фамилия Казадупов, врач. Послание было коротким, почерк, как у всех врачей, отвратительным. Удалось разобрать: «Ничего не опасайтесь, кроме белой звезды». Белой звезды у него не было. В двух футлярах лежали синяя и желтая. Белая, по сведениям, была у этого Распутина; год назад Распутину даже предложили за нее некую сумму, но аппетиты этого человека росли, и сделка не состоялась. Как выяснилось, к лучшему. Каким образом сибирский мужик мог угрожать ему здесь, среди просторов Атлантики, он не мог представить. Он не хотел плыть в Нью-Йорк, но отказаться от участия в Конгрессе мира он не мог. Политики, финансисты, дипломаты, корифеи оккультных наук, суфражистки и религиозные лидеры – все будут слушать его выступление в Карнеги-холле. Он откроет им, что Великая война неизбежна. Он опишет – так, что они будут прямо видеть, слышать, осязать, – жертвы, кровь, стоны раненых, рокот аэропланов и конвульсии городов. Он покажет, как избежать этой войны. И то, что хранится в двух бархатных футлярах, поможет ему в этом. Он всех убедит, внушит, обратит в свою веру. Правда, одну звезду, вот эту, придется все же передать президенту; у Америки, этой молодой страны, далекоидущие планы, «долларовая дипломатия», всемирное правительство; им нужна эта звезда. Сделка совершена, филиалы его Бюро откроются в самых крупных городах Нового Света, он уже объявил курсы для медиумов по изучению индейских наречий – на случай явления доколониальных духов. Нужно только вывезти остальные звезды из России, белую и красную, но это вопрос времени… |