Онлайн книга «Волшебные стрелы Робин Гуда»
|
Впрочем, холл – это громко сказано: за дверью был маленький пятачок перед лестницей, из которого еще выгородили деревянным барьером крошечный закуток для охранника. Охранник этот был пожилым мужчиной с квадратной фигурой, квадратным лицом и серыми зализанными волосами. В нем было что-то от состарившегося старшины-сверхсрочника. При виде Владимира Михайловича этот состарившийся сверхсрочник лязгнул стальными зубами и проговорил: – Кто – куда – зачем – на каком основании? От неожиданности Владимир Михайлович, человек сугубо штатский, невольно вздрогнул и вытянулся по стойке «смирно». В следующий момент он осознал, что находится не в казарме и не на плацу, а в серьезном академическом институте. Расслабившись, он примирительным тоном проговорил: – Я к профессору Цапелю, на консультацию. Охранник взглянул на посетителя неодобрительно, выразив в этом взгляде все, что он думает о штатских. Однако возражать он не стал, сделал какую-то пометку в толстом журнале и строго проговорил: – Цапель – второй этаж, комната номер двести пять! Владимир Михайлович поблагодарил и направился к лестнице. Коридор второго этажа был отгорожен от лестничной площадки стеклянной дверью, на которой красовалась табличка: «Отдел поздней античности и раннего Средневековья». Владимир Михайлович толкнул эту дверь и пошел по коридору, читая номера и таблички на дверях: «Северное Причерноморье», «Печенеги и половцы», «Гиперборея»… Наконец он подошел к двери с номером двести пять. На этой двери было сразу две таблички: «Скифы и сарматы» и «Начальник отдела профессор Б. И. Цапель». Владимир Михайлович толкнул дверь и вошел в большое полутемное помещение. И испуганно попятился. Прямо напротив двери стоял рослый бородатый воин в кованом шлеме и кожаном панцире, в руках у него был короткий лук, наложенная на тетиву стрела смотрела прямо в грудь посетителя. Лицо этого дикаря искажала свирепая усмешка. Дверь за спиной Владимира Михайловича с громким стуком захлопнулась. Этот звук привел реставратора в чувство, он понял, что перед ним – искусно выполненный манекен, одетый в доспехи средневекового кочевника. Владимир Михайлович перевел дыхание и крикнул в глубину помещения: – Цапля, ты здесь? – Смотря кто меня спрашивает! – отозвались из дальнего конца комнаты. – Это я! Ты что, не узнаешь? – Ты, что ли, Воробей? – Он самый! А ты ждал кого-то другого? Из-за спины кочевника выглянул худощавый, очень загорелый человек удивительно маленького роста. Седые волосы на его голове были забраны в длинный конский хвост, на носу криво сидели круглые очки в металлической оправе. – Правда, ты! – проговорил он, разглядев посетителя. – А что ты у дверей топчешься? – Да больно у тебя привратник строгий! – Это ты о Егидее? – Хозяин кабинета похлопал кочевника по плечу. – Это он только с виду такой суровый, а на деле – милейший парень! И выпить не дурак… – Зачем ты его поставил перед самой дверью? – спросил Владимир Михайлович, опасливо обходя кочевника. – Чтобы отпугивать нежелательных посетителей. На прошлой неделе к нам в институт нагрянула комиссия из министерства, так представляешь – увидели его и обошли мой отдел стороной. Кроме того, Егидей помогает мне проверять студентов на профпригодность. Если будущий археолог испугается простого скифского воина – он категорически не годится для своей профессии! – Да, значит, я не гожусь в археологи, – вздохнул реставратор. – Ничего не поделаешь! – Брось дурачиться, Воробей! Рассказывай, зачем пришел. Не затем же, чтобы обсуждать Егидея. – Нет конечно. Я хочу показать тебе один занятный артефакт. Меня интересует твое мнение… – Артефакт? Что за артефакт? – Наконечник стрелы. – Ты же знаешь, такие наконечники в причерноморских степях находят сотнями. – Подожди с суровым приговором, сначала взгляни! За разговором приятели прошли в дальний конец комнаты. Вся эта комната была заставлена застекленными витринами, внутри которых лежали старинные монеты, миниатюрные фигурки из металла и слоновой кости, заржавленные застежки, наконечники копий и стрел и прочие изделия наших отдаленных предков. Наконец профессор остановился перед рабочим столом, включил над ним яркую люминесцентную лампу и проговорил, потирая руки: – Показывай, что принес! Владимир Михайлович достал из кармана маленький сверток, положил его на стол, осторожно развернул. Профессор наклонился над столом, часто-часто заморгал, ловко поймал соскользнувшие очки, полез в карман, достал оттуда лупу в старинной серебряной оправе и стал внимательно и подробно разглядывать металлическую пластинку. Наконец он оторвался от нее и повернулся к реставратору: – Где ты это взял? – Ты же знаешь, Цапля, при моей работе что только не попадает в руки. – Нет, говори честно, Воробей, где ты это взял? – Так что, это действительно большая редкость? – Владимиру Михайловичу передалось волнение профессора. – Редкость? – Профессор фыркнул, как рассерженный кот. – Это не редкость, Воробей! Это легенда, это настоящая фантастика! Большая часть моих коллег твердо убеждена, что этого просто нет, что это выдумка! – Да говори же наконец, Цапля, что это такое? – Что это такое? Это открытие мирового масштаба! Это сенсация! Это мой пропуск в вечность! Если это то, что я думаю, я стану самым знаменитым археологом XXI века! Я встану в один ряд с Шлиманом! – При чем здесь ты? – Реставратор попытался охладить приятеля. – Это ведь не ты нашел… – Да, действительно, извини, я не собираюсь присваивать твои лавры. Так расскажи – где ты взял этот наконечник? – Сначала ты скажи мне, что он из себя представляет. Чья это работа – скифы? Сарматы? – При чем здесь скифы? – Профессор взглянул на приятеля поверх очков. – При чем здесь сарматы? При чем здесь вообще Азия? Ты разве не разглядел эти знаки на поверхности наконечника? – Да, они похожи на руны… Но я подумал: рунические надписи попадаются в самых разных местах… – Попадаются! – передразнил его профессор. – Именно, что попадаются. Здесь мы видим не просто руническую надпись – здесь мы видим магическую надпись, выполненную секретным письмом, которым могли пользоваться только друиды. И вот этот знак… ты видишь его? Это один из трех священных знаков, составлявших имя божества, которое друиды призывали во время праздника летнего солнцеворота! Имя божества, которому был посвящен Стоунхендж! – Друиды… Стоунхендж… – растерянно проговорил Владимир Михайлович. – Это ведь не твоя область археологии. Ты занимаешься скифами и сарматами. |