Онлайн книга «Не время для шуток»
|
Олеся глянула на свою многострадальную дробь, которая за последние пять минут не сократилась, а увеличилась, и неожиданно увидела, как ее можно решить. «Ладно, Галкин, уговорил, – мысленно согласилась Олеся. – Пользуйся, пока я добрая». Записка поплыла обратно. А перед ее носом упал очередной свернутый листок. «Решила? Дай СПТ. А не устроить ли нам в субботу сейшн?» Так, Курбаленко, наконец, вспомнила, что у нее есть подруга. «СПТ» на их тайном языке было банальное «списать». А отчего же Рязанкина ей не может помочь? Они вроде последнее время вместе держатся… Олеся уже собралась отфутболить листок обратно с припиской «Спроси у К.», но последняя строчка заставила ее задуматься. Вечеринка… Давно они что-то не собирались. Она покрутила в руках записку. Стоит ответить… – Маканина! Юрий Леонидович Червяков, виновник нелицеприятного прозвища всего класса, стоял около парты и прожигал взглядом записку в руках Олеси. Кулак ее непроизвольно сжался, скрывая листок в пальцах. – Не прячь, не прячь. Что у тебя там? Дома заниматься надо, а не за мальчиками бегать! Показывай! Смятая бумажка упала на парту. – Ну и кто у нас урок алгебры перепутал с уроком русского языка? Кому сочинение написать захотелось? Олеся встала, задев локтем свой листок с контрольной. Упал он в проходе, как раз рядом с ногой Курбаленко. Лиза понимающе кивнула. Возбужденный своей обличительной речью Червяков ничего не заметил. – Там нет ничего. – Олеся смело смотрела в глаза учителю. – Мы о вечеринке договаривались. Юрий Леонидович демонстративно долго разглядывал сначала сложенную записку, потом раскрыл ее и внимательно изучил корявые буквы. – А вдруг это любовное послание? – притворно ахнул Васильев. – Или секретный код от сейфа в швейцарском банке, – поддакнул Быковский. Притихшие ребята довольно зашевелились. – СПТ – это что? – с въедливостью следователя поинтересовался математик. – Специальная пиротехника, – не раздумывая, выпалила Олеся. – Мы петарды запускать будем. – И гранаты бросать, – тут же добавил Васильев. Класс загудел. – Ну-ну, – протянул Червяков, бросая записку на свой стол. – А можно бумажку обратно? – набралась храбрости Маканина. – Зачем она тебе? – Юрий Леонидович, казалось, ждал этого вопроса. – Ты же все узнала. – Мне надо ответ написать. А пишут обычно на обороте. – Нет уж, результат этого эпистолярного жанра я оставлю у себя, чтобы потом узнать, кто у вас в классе любит шифровки. А тебе – на, возьми листочек и пиши свой ответ. – Спасибо. – От волнения руки у Олеси тряслись. – Я и так отвечу, что пойду. Маканина на негнущихся ногах прошла к своему месту, подняла листочек с контрольной, встретилась глазами с испепеляющим взглядом Курбаленко и упала на стул. Над склоненными головами пронеслось дребезжание звонка. – Ты это специально сделала, да? – бушевала Лиза на перемене. – Не могла незаметно записку открыть? – Вы меня закидали этими записками! – не уступала ей Олеся. – Не успела я Галкину ответить, как твоя пришла. – Ага! – В Лизиных глазах появился нехороший блеск. Если бы она была оборотнем, то это стало бы верным признаком того, что она сейчас превратится в волчицу. – Значит, Сереженьке ты ответила, а из-за моей записки целый спектакль закатила! – Я – спектакль? – Маканина опешила. – Ничего себе заявы! Ты бы еще свою записку самолетиком по классу пустила и ждала, что никто ее не заметит. – Если тебе Галкин дороже меня… – Да никто не дороже… – Ладно… – Казалось, Курбаленко от ярости сейчас задымится, как раскаленная сковородка. – Что ладно? – Олеся тоже начала злиться. – Не нравится, спрашивала бы у Быковского, у него всегда все получается. Он вон какой везунчик… Но Лиза уже уходила, возмущенно топая каблучками. Когда Курбаленко скрылась на лестнице, Олеся вспомнила, что не привела главный аргумент. Списать-то Лиза успела! Но говорить об этом было уже поздно – второй раз затевать спор на эту тему не стоило. Маканина крутанулась на пятках, чтобы вернуться в класс, и столкнулась с выходившим Галкиным. «Его только не хватало!» – Ну, это, спасибо, – пробасил он. – Это, с меня причитается… – Засунь свое спасибо, знаешь, куда? – выпалила Олеся и испугалась. Она так никогда с Галкиным не разговаривала. А если он ответит? Или еще того хуже – драться полезет, вот разговоров-то потом будет… Но Серега только хмыкнул и пошел прочь. Интересно, чему он был так рад? Хотя с его радостями все было понятно. Написал контрольную, уже счастье. По шее не получил – счастье вдвойне. Сам кому-нибудь накостылял – вся жизнь удалась. Маканина заметила, что сидит, сжав кулаки. Она злилась. На весь свет. И, наверное, в первую очередь – на себя. Курбаленко всю перемену делала вид, что Маканиной рядом нет. Ну и пусть дуется. «Муха злится на арбуз, что не лезет в брюхо». Следующий урок прошел спокойно. Олеся только отметила, что исчез Галкин. Что-то она стала на него много внимания обращать. Не к добру это. Впрочем… После сегодняшнего скандала грех лишний раз не посмотреть в его сторону. – Сидоров! Вот чем ты занимаешься в то время, когда весь класс решает задачу синтаксического разбора сложноподчиненного предложения? Русичка застыла над Генкой, и Сидорову ничего не оставалось, как вытащить книгу из-под парты. – Что у тебя там? Маленькая худенькая учительница русского языка болезненно воспринимала малейшее невнимание на уроке. Сидорова она терпеть не могла. Пару раз он поймал учительницу на ошибках, к тому же постоянно спорил с ней о трактовке того или иного литературного образа. Один раз он встал и наизусть пересказал параграф из учебника о «Капитанской дочке» Пушкина, тем самым показав, что всю информацию русичка черпает оттуда. Учительница на него обиделась, вкатила двойку и в очередной раз подняла на педсовете вопрос о Генкином переводе в старшие классы – там не было русского, а литературу вел другой учитель. Сидоров переходить отказался, а русичка с тех пор постоянно искала повод, чтобы как-то Генку задеть. Благо возможностей таких у нее было предостаточно – Сидоров совершенно не вписывался в школьную систему. – Ну, и что там у тебя? – Она вгляделась в яркую некрасивую обложку книги. – Пелевина читаешь? Хорошо. А что у тебя с русским языком? – Галина Георгиевна, – легко заговорил Генка. Он никогда не стеснялся учителей, не боялся их гнева или наказаний. – Синтаксический разбор предложения – это бесполезное занятие. |