Книга Тайны ветра. Книга 1. Маяк чудес, страница 49 – Нелли Мартова

– Лия, зачем все это? – В последний момент я не могу сдержать любопытства. – Хорьки, этот завод, несчастные случаи?

– Это картинка для клиентов. Здорово, правда? – Я впервые за все время, проведенное в визитке, вижу на ее лице хулиганскую улыбку. – Они думают, что у меня тут все по-серьезному. Не какое-нибудь там кустарное производство, а настоящая фабрика – коллектив работников, дисциплина, контроль качества, система мотивации и медицинская помощь по высшему разряду в качестве соцобеспечения. Все как полагается.

– Лия, но это же глупости! V.s. скрапбукинг – это же творчество, искусство. Какое отношение к нему имеет фабрика?

– Я же тебе говорю: у меня необычные клиенты. Из тех, что в телевизоре часто светятся. У них с искусством особенные отношения, – усмехается она.

– Ах, вот что у тебя шито белыми нитками, – смеюсь я.

– Ну не только это, – хитро улыбается она.

– Ты бы еще Доску почета для хорьков нарисовала.

– Отличная идея, когда-нибудь так и сделаю.

Под густым паром я не вижу, как реагирует на мое предложение бассейн, но чувствую, что изумрудный сироп снова пришел в движение.

– А почему хорек «депрессивный»? – спрашиваю я, когда пространство уже плывет перед глазами.

– Потому что мало стежков, – доносится до меня странный ответ, и я возвращаюсь в свою комнату.

Еще час у меня кружится голова, и мне повсюду мерещатся хитрые мордочки хорьков. Я сокрушаюсь, что забыла расспросить Лию, кто такой Серафим. Снова и снова прокручиваю в голове историю Лидуси. Раздумываю, не поэкспериментировать ли снова с альбомом, но мне больше нельзя сегодня в Меркабур, несколько часов в двух визитках – это уже слишком. Я с трудом коротаю время до назначенного часа и к пяти бегу в кафе, где мы договорились встретиться с Лилианой.

Большинство скрапбукеров в реальном мире выглядят практически так же, как и в Меркабуре. Лия – не исключение, разве что морщинки на ее лице более заметны. Конечно, одета она по-другому – на ней стильный брючный костюм, который отлично сидит на ее далеко не стандартной фигуре. Работа клиентки-хозяйки настоящего ателье? Или туда тоже вшита карточка? Нет, я бы сразу заметила. Лилиану легко узнать по роскошной копне волос – рекламщики шампуней должны стоять за ней в очереди. Даже в помещении она не снимает свои защитные очки. Тут, в реальном мире, они выглядят проще – это два кругляшка с зелеными линзами в тоненькой бронзовой оправе. Такие очки ей не идут, они скорее подошли бы какому-нибудь рэперу, но в некоторых случаях вопрос о красоте не стоит.

Я сажусь за столик, мы заказываем кофе. Рестораны и кафе я не люблю даже больше, чем автобусы. Всего тут слишком много, много до боли: у влюбленных парочек – надежд и ожиданий, у деловых партнеров – пыли в глаза и откровенного вранья, не говоря уже о всплесках гнева или обиды, которым многие дают волю по вечерам. Винегрет из эмоций, от которого меня всегда подташнивает.

Лия то постукивает пальцами по столу, то крутит в руках ложечку. Мне тоже как-то неуютно. То чувство доверия, которое сразу возникло между нами в Меркабуре, почему-то не ощущается здесь, в реальном мире. Несколько часов назад в визитке она была для меня близкой подругой, а сейчас передо мной сидит чужая женщина гораздо старше меня. Резкий запах ее духов раздражает, зубы немного испачканы яркой помадой, край шелкового шарфика немного пожеван – наверное, ему приходилось застревать в молнии. Все эти мелочи создают впечатление неряшливости.

Некоторое время я молча пью кофе. Лия к своей чашке даже не притрагивается. Мне кажется, что она прячет под очками внимательный, изучающий взгляд. Я ерзаю на стуле, как ученица в кабинете завуча. Наконец, она на что-то решается и мигом успокаивается. Лилиана снимает очки и протягивает их мне.

– Софья, ты должна взять их.

– Нет, что ты! Я не могу.

Стоит мне взглянуть в ее глаза цвета теплой осени, как чувство близости возникает снова. Запах духов исчезает из восприятия, словно его и не было.

– Можешь, – она пододвигает ко мне очки.

Дужки еще хранят тепло ее тела.

– А как же ты?

– Серафим для меня еще сделает. И потом… он хочет, чтобы было так.

– Серафим?

– Нет. – Она качает головой. – Меркабур. Ты принадлежишь ему.

Ее слова откликаются в глубине живота знакомым предвкушением, мучительным и сладким. Я ей не верю – потому что как может человек принадлежать Меркабуру? – и одновременно верю, потому что так откликаются мои чувства. Должно быть, все это отражается на моем лице, потому что Лия спрашивает:

– Тебе никто об этом раньше не говорил?

Я молчу. Вспоминаю голос Эльзы: «Ты не принадлежишь себе». Неужели эта малявка и вправду знает обо мне больше, чем я сама? Но Лилиане я верю, и ее слова меня пугают.

– Лия… если то, что ты говоришь, – правда, то я боюсь. Ведь я даже толком не понимаю, что такое Меркабур! А ты говоришь, что я ему принадлежу… У меня такое чувство, что меня продали в рабство турецкому султану.

– Хорошая моя девочка. – Она улыбается и треплет меня по щеке. – Мало кто из нас сам распоряжается своей судьбой. Все мы, скрапбукеры, в той или иной степени принадлежим Меркабуру. И поверь мне, если и есть в мире что-то, абсолютно противоположное по своей природе рабству, то это – оно самое.

– Я все равно боюсь, – говорю я.

Мне хочется, чтобы на Лилиане была жилетка, только для того, чтобы можно было в нее уткнуться.

– На этот случай я тебе кое-что принесла. – Она протягивает мне пакет.

Я заглядываю внутрь. Там что-то пушистое и колючее, в серую клетку. Да Лия просто мысли мои читает!

– Это плед. Будет совсем тоскливо или страшно – просто завернись в него и посиди.

В пледе явственно чувствуется поток.

– Туда тоже вшита карточка? – любопытствую я.

– Нет, просто сделано под хорошей вдохновлялкой.

– Спасибо, – благодарю я от души, мне уже становится легче.

– Софья… – Лилиана делает паузу, потом продолжает: – Софья, обещай мне, что, если все сложится как надо, ты поможешь Лидусе.

– Я постараюсь.

Ага, значит, тете Шуре я обещала вернуть ножницы, а Лилиане – ее подругу. Отлично! Кого еще мне спасти? Эй, кто желает встать в очередь? И тут я вспоминаю о важном.

– Лия, кто такой Серафим?

Она изумленно приподнимает брови.

– Ты что, никогда о нем не слышала? Паромеханический манул Серафим, присматривает кое за чем, – ответила Лилиана и тихонько напела: – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…

– Манул? Это же вроде кот? – переспрашиваю я.

– Ну, если заглянуть в энциклопедию, то манул – действительно дикий степной кот. А для нас, скраперов, это – любимое воплощение Серафима в Меркабуре. В реальном мире никто его не видел. Не манула, конечно, – на него-то можно в зоопарке посмотреть, а Серафима.