Книга Ветер. Ножницы. Бумага, страница 40 – Нелли Мартова

– Директор «Дворца связи» так же, как и руководство «Афросети», отрицает свою причастность к этой беспрецедентной акции. Продавцы, двое из которых до сих пор находятся в больнице, рассказывают, что к ним подошла девушка с рекламным буклетом, и тогда они вспомнили, что должны были в тот день устроить рекламную акцию.

У Инги екнуло сердце. А что, если эта девица… интересно, можно сделать открытку с фальшивыми воспоминаниями? Но зачем? Хотя мало ли, может, конкуренты заказали. Нет, так Инга окончательно сойдет с ума, везде будут мерещиться тайные козни скрапбукеров. Интересно, листовки для голосования им никто не заказывает? Если бы «живые» открытки можно было тиражировать типографским способом, этот мир точно сошел бы с ума.

Кстати! Страницы в альбоме родителей и открытка с Розой, они все хранили воспоминания. Может быть, это имел в виду дядя Саша, когда говорил о «живых» открытках? Значит, ей нужно сохранить что-то памятное, что происходит сейчас… ну вот хотя бы с попугаем дома поговорить! Найти где-нибудь картинку с попугаем или хотя бы сфотографировать Павлика да распечатать.

К обеду Инга вернулась домой. Снова вытряхнула все скрапбукерское барахло из пакета на стол. Посмотрела на часы и покачала головой: ни черта она не успеет. Достала купленные открытки. Вот с этой зеленой можно аккуратно отодрать корзинку с цветами и приклеить фотографию попугая. Она достала фотоаппарат и приоткрыла дверцу:

– Павлик, хочешь полетать?

– Пррелесть, – откликнулся тот, выпорхнул из клетки и приземлился на спинку дивана. – Павлик – прелесть!

Инга щелкнула его несколько раз, пересадила на палец и запустила обратно в клетку.

– Дуррра, – обиделся попугай.

– Ладно тебе, потом полетаешь.

Наспех она распечатала на всякий случай три фотографии. Лезвием осторожно отделила от открытки корзинку. Все вместе сложила в пластиковую папку. Рука потянулась к просторной пестрой сумке, в которой Инга обычно носила документы.

– Непрррилично! – сообщил Павлик.

В самом деле, для осеннего пальто эта сумка не подходила. Слишком фривольная и яркая, для жаркого лета – самое то, но не для хмурой осени. Инга отложила сумку и закинула папку в пакет. Первым делом она помчалась к тете Марте. Долго жала кнопку звонка, но никто не отзывался. Не иначе как сумасшедшая тетка кормит голубей где-нибудь в парке или на площади, поди-ка найди ее, а время уже – третий час.

Дина Львовна открыла сразу же, и тут же Инга поняла, что с тетей Мартой они все-таки пообщались.

– Извините, девушка, мне сейчас некогда.

– Я вас умоляю – это вопрос жизни и смерти.

«Дио мио, как глупо и пафосно это звучит», – подумала про себя Инга, а вслух продолжила:

– Мне очень нужно вырезать фотографию попугая. Прямо сейчас, вот, – она достала картинку из папки.

К щекам прилила краска. Да, просьба идиотская. Ну а что, могут у нее быть маленькие странности? По крайней мере она не пропадает из дома в одной ночнушке.

– Вы пришли ко мне одолжить ножницы? У вас что, своих нет?

– Нет, у меня есть, но мне нужны именно ваши. Те самые, с бронзовыми бабочками.

– Здесь недалеко универмаг, посмотрите, может быть, там продают что-то похожее.

– Таких ножниц нигде больше не продают.

Кстати, в самом деле, надо будет перерыть Интернет-аукционы и сайты с частными объявлениями, может быть, кто-то все же продает такие ножницы, они могут еще понадобиться.

Дина Львовна смотрела на Ингу так, как будто та пришла отобрать у нее единственного ребенка.

– Я не могу вам их дать.

– Я просто вырежу картинку. Прямо сейчас, при вас.

– Нет. Извините, – она уже прикрыла дверь, Инга привычным движением вставила в щель носок ботинка.

– Вы когда-нибудь пробовали сами сделать открытку? Как вы думаете, ваша мать еще может быть жива? Вы пробовали искать ее?

– У моей мамы, царствие ей небесное, не все в порядке было с головой. Но ее вещи мне дороги как память. Забудьте мой адрес, девушка. Мне и в первый раз не нужно было вас пускать.

Инга посмотрела Дине Львовне в глаза и убрала ботинок. Дверь захлопнулась. Она пнула ногой ступеньку и неохотно побрела вниз. Словно ледяной водой облили, а она ведь не хотела ничего плохого. Жалко ей, что ли, человеку дать пять минут подержать в руках ножницы? Какая она… холодная, пупырчатая, противная, как старая жаба. И взгляд лягушачий – ничего не выражает. Где тот огонь, что был в ее матери, где живая цветочная поляна? Все исчезло вместе с Розой? Или все это – просто временное помешательство, вызванное одним-единственным желанием: чтобы родители были ЖИВЫ.

Дома Инга снова достала все три открытки – с Розой, с позолоченными часами и с каруселью. Вздохнула. Уже почти четыре часа, день пропал зря.

– Брось ерунду! – заявил Павлик.

– Эх… – сказала она вслух. – Ну и что теперь делать?

А может, черт с ним, с Магриным этим? Инга достала открытку из сумочки, некоторое время разглядывала ее, а потом набрала полную грудь воздуха и крутанула диск с каруселью. Ничего. Она никогда не угадает, что означает эта открытка! Она прошлась по прихожей и со злостью пнула пеструю сумку, что так некстати валялась посреди дороги. Дио мио! Больно же! Что там такое твердое? Инга подняла сумку и перевернула вверх ногами. Из кармана со звоном выпали ножницы, массивные, старинные, с бронзовыми ручками и украшениями в виде крохотных бабочек.

– Кристофоро Коломбо, – пробормотала Инга и потерла ушибленную ногу.

Точно, мама недавно брала эту сумку, она же сама просила отремонтировать карман, а у мамы это всегда получалось гораздо лучше. Она забыла их там случайно? Или заранее предполагала – что-то может случиться, и оставила специально? Ладно, об этом можно подумать потом. Выглядят они… бррр, в руки взять неприятно – потертые, в каких-то пятнах. Инга брезгливо вымыла ручки средством для мытья посуды и вытерла полотенцем.

Она достала фотографию, вырезала мутноватое изображение попугая и с третьей попытки прилепила его скотчем на изуродованную открытку. Страшновато выглядит, зато все как полагается – с ножницами, а может быть, и с воспоминанием.

Заверещал дверной звонок, Инга вздрогнула и пошла открывать с открыткой в руке, не желая расставаться с ней ни на секунду. Неужели опять этот рыжий хмырь-тараканище? К счастью, за дверью оказался Алик. Она совсем забыла, что ждала его к вечеру. Алик вручил ей пухлый пакет из супермаркета и элегантный маленький букетик.

– Ты меня извинишь, я отлучусь на полчаса? Потом вернусь и что-нибудь тебе вкусненькое приготовлю, ладушки? – сказала она.

– Ну вот. Я, видите ли, бросаю жену и детей в боулинге, мчусь к тебе, а ты…

– Мне правда очень, очень надо. Расскажу потом. Может быть.

Она поставила пакет прямо в прихожей, букет бросила на тумбочку.