Онлайн книга «Матильда. Тайна Дома Романовых»
|
По ветру полетели обрывки письма… Агент, которыми по воле Власова были просто напичканы все закоулки дворцов и прилегающих территорий, бросился собирать клочки бумаги. Стараний агента не увидели ни ушедший раньше император, ни великий князь. Собрать удалось не все, но и имеющегося хватило, чтобы Власов сумел прочитать написанное. Кулак резко сжался и грохнул по столу, отчего чернильница обиженно звякнула крышкой. – Неугомонная! Хоть действительно сжигай и пепел по ветру развеивай! Матильда просила у государя разрешения обращаться к нему лично в случае необходимости и по-прежнему называть его на «ты». – Я тебе покажу «Эсмеральду»! Распоряжение было жестким: к театру не подпускать, танцевать не позволять, участие в коронационном спектакле запретить! Матильда получила роли в проходных спектаклях, которые Мариинка везла в Москву, например, в «Пробуждении Флоры». Прекрасная роль, но уже столько раз исполненная. А вот в новом балете Дриго Мариус Петипа для нее роли не нашел, главную жемчужину – черную – танцевала Леньяни. На сей раз Иван Карлович был более предусмотрителен, Матильду к нему просто не пустили. Ответ был один: балерин много, ролей мало! Ее раньше времени отправляли в Москву, чтобы не мешала подготовке спектакля и выступала пока там. Князь Андрей не передал Матильде разрешение императора, решил, что до коронации делать этого не стоит. Сама балерина продолжала репетировать, надеясь к тому же танцевать в балете «Жемчужина», подготовленном для коронационных торжеств. Она не собиралась ни показываться на глаза императору, ни настаивать на встрече с ним. Юлия застала ту в слезах и отчаянье. – Юля, я плачу слишком дорогую цену за такое короткое счастье! Все танцуют, даже Оля Преображенская, и ты танцуешь, только я буду сидеть за кулисами и страдать. Даже в кордебалете места не нашлось. Юлия попыталась убедить сестру потерпеть – пройдет коронация, пройдет и опала. – Ты ошибаешься, Власов сказал мне, что танцевать я буду только канкан в кабаках за еду. Он своего добьется. – Власов о тебе и думать забыл. – Нет, он никогда и ничего не забывает, даже после сезона отсутствия не забыл. А вот Ники обо мне забыл. Даже ответить не соизволил. – Попроси кого-то другого помочь тебе получить роль. – Юлия говорила без уверенности, прекрасно зная, что балет уже не только распределен, но и почти отрепетирован. Никаких других ролей для Матильды не нашлось бы, разве что и впрямь встать в кордебалет вместо сестры. Юлия была готова на такую жертву, но примет ли ее Матильда? – Кого? – Отчаянье Матильды было настолько сильным, что даже голос срывался. Она потеряла возможность быть с любимым, Ники женат на другой, оставался только балет, но и того лишали. Может, правда стоило танцевать в Варшаве? – Ну, хочешь встать вместо меня? – все же рискнула предложить сестра. Матильда вскинулась: – Нет, я поступлю иначе. Знаешь, к советам Леньяни стоит прислушаться. Великий князь Владимир Александрович не раз предлагал помощь. Пусть поможет. Юлия с сомнением покачала головой: – Ой ли… Но сестра ошиблась, великий князь сделал то, чего не сделал бы никто для опальной балерины. Он даже расчувствовался, когда Матильда разыграла целый спектакль с жалобами невинной овечки на несправедливое отношение к ней театральных волков. – Моя прелесть, конечно, вы должны танцевать. Негоже держать бриллиант в коробке с простыми стекляшками. Дайте слово не смотреть в сторону императора и императрицы, и я верну вас на сцену. – Даю, – вздохнула Матильда. – Вот и прекрасно. Давно бы так! Владимир Александрович ничего не стал говорить племяннику, он распорядился сам. Управляющему Императорскими театрами пришло распоряжение двора о включении Кшесинской Матильды в коронационный спектакль. Иван Карлович взвыл: – Но на какую роль?! Задавать такие вопросы великому князю бесполезно, тот пожал плечами: – Хоть дирижером оркестра. – Но дирижирует сам Дриго… – зачем-то сообщил Иван Карлович. – Да и Петипа что скажет? Владимир Александрович не удостоил ответом. Не думает же директор, что великий князь станет уламывать Мариуса Петипа? Это для них он бог, а для князя просто первый балетмейстер. Пришлось Дриго спешно дописывать номер для еще одной жемчужины – желтой, а Петипа ставить этот номер. Матильда потребовала: – Фуэте! – Ни за что! Чтобы вы еще раз упали?! – ужаснулся великий француз. Балерина вышла на середину кабинета, места в котором было крайне немного, и принялась крутить фуэте, не сбиваясь. Поняв, что у Кшесинской все получится, Петипа замахал руками: – Верю, верю! Но Матильда продолжала, пока счет не перевалил за сорок. Остановилась сама. – Будет у вас фуэте, – пообещал Мариус Иванович. – С ума сошли все, на каждом свободном пятачке крутят. Падают, но крутят. – И вдруг поинтересовался: – А как вам удалось? Секрет раскрыли? Матильда только дернула плечом: – Завтра в восемь утра репетиция. Старый француз покачал ей вслед головой: – Эта своего добьется. Но хороша чертовка, пожалуй, лучше всех. Кроме Леньяни, конечно. – Мариус Иванович, Кшесинская Эсмеральду репетирует, – решил воспользоваться хорошим настроением Петипа Иван Карлович. – Нет-нет! – замахал старик руками. – Я не сошел с ума, чтобы так идти против… – Против кого, ее же поддерживает сам великий князь? – А она правда репетирует? – Мне Власов сказал. Петипа вытаращил на Ивана Карловича глаза: – Есть ли в жизни что-то, о чем он не знает? – О том, что Матильда способна дать отпор. – Знает, – махнул рукой Петипа. – Она ему однажды нос разбила локтем. – Что вы говорите?! – всплеснул руками директор. – А я-то думаю, почему он каждый раз осторожно нос трогает, как только Кшесинскую увидит? Ай да Маля! Два старика смеялись, готовые помочь неугомонной строптивой Матильде Кшесинской, и прекрасно понимая, что выполнят любой приказ полковника Власова, даже если тот будет противоречить желанию великого князя Владимира Александровича. Есть люди, у которых власть не в погонах, а в доверии государя и государыни. В восемь утра на следующий день Дриго уже наигрывал сочиненную им мелодию на рояле, а Петипа пытался придумать на нее па, которые выигрышно показали бы Кшесинскую. Сама Матильда стояла, уперев руки в бока, и недовольно морщилась. |