Книга Закон молодильного яблочка, страница 19 – Дарья Донцова

— А в том, что около моего дома, его нет, — улыбнулась Эмма. — Вы продемонстрировали весьма распространенное явление: самонадеянность вкупе с мышлением штампами. Смотрит человек на фрукт желтого цвета, который на прилавке лежит, и в его голове выстраивается цепочка: это определенно лимон. Что еще может иметь такую форму, окрас и продаваться в Москве? Небось он кислый, просто вырви глаз, а мне хочется сладкого, куплю апельсин. Но! Оранжевый плод может оказаться кислее своего желтого приятеля. А то, что вы приняли за лимончик, на самом деле экзотический фрукт, например, марула или лонгконг. Внешне оба вроде цитрусы, а по вкусу вовсе не кислые. Мораль: сначала думайте, лишь потом принимайте решение. И слушайте собеседника внимательно. Супермаркет — не торговый центр. Арбутус — не альбуцид. То, что я просила вас принести, — растение. Оно еще известно как земляничное дерево. Аптека в супермаркете — не фармация. Это название цветочного магазина.

— Аптека — место, где торгуют растениями? — удивилась я. — И земляника — это кустики.

— Ну вот опять! — усмехнулась Эмма. — Только что эту тему обсуждали. Земляничное дерево — не земляника, ничего общего у них нет. А насчет аптеки… Слышали про Аптекарский огород в Москве?

— Да, — кивнула я.

— Там растут таблетки? — развеселилась хозяйка.

— Нет, — вздохнула я, — кусты, цветы и травы.

— Именно так, — ответила Крамова. — Человеку дан мозг, его надо включать и мыслить самому, а не пользоваться чужими конструкциями.

Я попыталась хоть как-то оправдаться.

— Вы говорили: «Глаза ломит, прямо жжет».

Эмма скорчила гримасу.

— Вновь наступаем на те же грабли. Раз «глаза ломит», то они болят?

— Как еще интерпретировать эту фразу? — пожала я плечами.

Крамова поманила меня пальцем.

— Шагайте за мной.

Я поспешила за катящейся по коридорам коляской и в результате оказалась в библиотеке, набитой книгами. Эмма подъехала к балконной двери, открыла ее и въехала на большую террасу.

— Гляньте налево!

Я повернула голову и зажмурилась.

— Ага, — обрадовалась пожилая дама. — Поняли? У вас тоже глаза заломило?

— Как будто я ослепла, — пожаловалась я, поворачиваясь спиной к месту, откуда бил до невозможности яркий свет. — Там включили прожектор?

— Нет, сделали крышу для балкона из пластика, покрытого золотой краской, — объяснила Эмма, — она расположена почти вровень с моей террасой, а слева, вон там, фонарь видите? Его лучи падают частично на крышу, отражаются от нее и попадают прямо в глаза тому, кто туда смотрит. Я загородилась от света растениями и очень радовалась. Но позавчера земляничное дерево, которое закрывало просвет между туями, погибло из-за Кукусика. Он написал в кадку.

— Ясно, — кивнула я. — Простите мою глупость. Прямо сейчас рвану в аптеку, которая цветочный магазин.

Эмма махнула рукой.

— Дубль два. Хорошо. Но сначала заварите мне чай. Сумеете?

— Надеюсь, что да, — улыбнулась я.

— Топайте в столовую, — приказала Эмма, — а я к вам через пять минут присоединюсь.

Пока я насыпала в фарфоровый чайник заварку, хозяйка чем-то шуршала в коридоре. Потом она крикнула:

— Ну как? Можете уже идти?

Я вышла в холл и почуяла неприятный запах.

— Конечно. Чай на столике у плиты.

— Отлично, — одобрила Эмма, — берите свою сумку, и ать-два.

Я наклонилась, подняла ридикюль, который поставила на маленькую табуретку у вешалки, и чуть не задохнулась — от сумки несло смрадом.

— Что случилось? — спросила Крамова.

Я зажала нос рукой.

— Ничего.

Эмма подъехала ко мне, взяла кожаную торбочку и скривилась.

— Фу-у-у! Кукуся написал! Решил пометить чужую вещь. Так… Ладно, магазин отменяется, возвращайтесь в столовую. Не переживайте. Я все улажу.

— Детонька, расскажите, как давно вы занимаетесь поденной работой? — поинтересовалась Эмма и сделала глоток из чашки. — Какой у вас опыт? Где убирали?

— В стоматологической поликлинике, в доме моделей, — ответила я чистую правду.

Да, да, был у меня период в жизни, когда я усердно терла тряпкой полы.

Эмма показала на громоздкий буфет.

— Не сочтите за труд достать оттуда конфеты. Дергайте дверцу сильнее, ее заедает.

После пары неудачных попыток я все же справилась с непослушной створкой и увидела на полке точь-в-точь такой шоколадный набор, каким лакомились сотрудницы архива. Угощаться ассорти совсем не хотелось. Пару секунд я смотрела на картонную коробку, потом взяла ее и поставила на стол.

— Сделайте милость, откройте, — попросила Крамова. — Артрит замучил, пальцы скрючило, как креветки.

— Вы наговариваете на себя, — улыбнулась я, — ваши руки выглядят прекрасно.

— Ваши тоже, — отметила Эмма. — Мне очень нравится цвет лака — не яркий, но и не блеклый. Не подскажете, к кому вы ходите? Давно ищу мастера.

Я вынула телефон.

— Таня Краснова, прекрасный специалист. Сейчас сброшу вам ее мобильный, название салона тоже.

— Вы очень любезны… — заулыбалась Эмма. — Вот только, Виола, вы ужасная врушка. Может, когда-то вы и мыли полы, но в последние годы точно ничем подобным не занимаетесь. Уборщица навряд ли станет тратить деньги на салон, а если и захочет привести лапки в порядок, то найдет мастера в Интернете, подешевле. И ручки у вас ухоженные, тяжелее чашки вы ничего не поднимаете. Взгляд у вас уверенный, так прислуга не смотрит. Ну хватит мне болтать…

Крамова нажала на красивый медальон, который висел у нее на шее. Дверь столовой приоткрылась, в комнату тихо вошла кошка… нет, собака… нет, некое неизвестное мне животное, похожее то ли на лису, то ли на куницу.

— Кукусик, — ласково произнесла Эмма, — будь готов.

Зверек подошел ко мне, сел около стула и поднял голову. Глаза у него были настороженные.

— Это мангуст, — объяснила Крамова, — особый его вид.

— Рикки-Тикки-Тави, — пробормотала я.

— О! Вы читали Киплинга! ^[8] — обрадовалась хозяйка. — У нас много общего. Писатель изобразил храброе, преданное хозяевам животное. Мангусты такие. В Индии их издавна держат в домах как охрану. И не только от змей, о чем рассказано у Киплинга. Монахи воспитывают мангустов как бойцов, способных драться с врагами. Кукусик в расцвете сил и ума, у него крепкие острые зубы, здоровенные когти, полное бесстрашие и ни малейших размышлений на тему, можно ли нападать на женщин. Кукуся — боевое оружие, он умен, подчиняется мне в секунду, понимает человеческую речь. В моем доме нет пистолета, ружья или пушки, зато есть Кукуся. Одно мое слово, и он перекусит вам горло. И, что интересно, у меня не будет неприятностей с законом. Потому что у нас нет запрета на содержание в доме мангуста. Советую вам не врать. Отвечать честно и коротко. Вы кто?