Книга Что скрывают красные маки, страница 29 – Виктория Платова

Что касается сексуальных предпочтений самой Терезы — они так и остались для Бахметьева непроявленными. Ни администратор клуба, ни ее сменщики и коллеги по стойке не могли с уверенностью сказать, встречалась ли покойная с кем-нибудь. Пару-тройку раз за ней вроде бы заходил парень — или девушка, похожая на парня. Не исключено, что это были разные люди. Как не исключено и обратное. Нет, Тека (так называли Терезу в клубе) ни с кем особенно не сближалась. Привет-привет, пока-пока. Не исключено, что персонал «Киото и Армавира» что-то недоговаривал. Как не исключено и обратное. Этот пугливый дуализм страшно раздражал Бахметьева, но ничего поделать он не мог. Ковешников — тот смог бы. Прикинувшись скунсом и выпустив вонючую струю из-под плаща (дурной запах действует на геев, как нервно-паралитический газ, — эту бесполезную информацию Бахметьев подцепил от всезнайки Коли Равлюка). Или изобразив из себя бдительного и скорого на расправу вахмистра казачьей сотни. Да мало ли что еще! У Ковешникова в засаленных рукавах плаща вечно валяются тузы и джокеры. Бери — не хочу! А у Бахметьева…

Ничего похожего у Бахметьева не было. Хотя и ему неожиданно улыбнулась удача. Так, во всяком случае, оперу показалось поначалу, когда к нему в руки попала эта книга.

Э.Т.А. К.Н.И.Г.А.

Ее выудил из-под стойки второй бармен «Киото и Армавира» — дядя Федор, мутный молодой человек лет двадцати пяти. Как ни странно, это хрестоматийное мультяшное имя очень подходило его физиономии, такой же мультяшной. Не доливает, подумал Бахметьев о дяде Федоре, разбавляет почем зря. Тырит по мелочи, но за руку никто не хватал. Тот еще прощелыга.

— Болтается тут уже второй месяц, — заявил прощелыга Бахметьеву, указав на книгу. — Глаза мозолит, достала. Собирался на помойку снести, да черт отводил все время. Не зря, наверное. Книга Текина вроде бы. Если вам нужно — возьмите.

Угу.

Имя автора ничего не говорило Бахметьеву, а вот название… Не то чтобы оно так уж потрясло воображение опера, но в контексте всего произошедшего с Терезой Капущак выглядело горькой насмешкой:

ОДУРАЧЕННЫЕ СЛУЧАЙНОСТЬЮ

О скрытой роли шанса

в бизнесе и в жизни

На болотного цвета обложке был четко прорисован силуэт кошачьей головы (интересно, почему ни Ромашкина, ни Капущак так и не завели кошек? — одиночество всегда к этому располагает); писателя звали Нассим Талеб (араб, что ли?). Хитрый араб, стопудово. Еще один из когорты ловчил, пытающихся втюхать чучело акулы за двенадцать миллионов долларов. И ведь все у них получается, что удивительно!..

Поразмышлять на эту животрепещущую тему Бахметьев не успел, наткнувшись под обложкой на что-то гораздо более интересное, чем даже название и кошачья голова. Кажется, эта штука называется экслибрис. Тонкий, по форме напоминающий печать какого-нибудь ООО или ИП оттиск. Все пространство внутри печати занимают маленькая девочка и кошка (опять кошка!). Сладкая парочка читала фолиант ростом с кошку, а по внешнему круглому канту шло интригующее:

ИЗ КНИГ ЯНЫ ВАЙНРУХ

Девушка, похожая на парня?.. В затылке у Бахметьева заломило, и он немедленно перестал чувствовать кончики пальцев: так бывало всегда, когда ему неожиданно везло. Вернее, только собиралось повезти, но он уже знал об этом. Онемение в пальцах не продлилось и пяти секунд, после чего Бахметьев спросил у дяди Федора, небрежно щелкнув по книге:

— Яна Вайнрух?

— Э?

— Не знаете, кто такая?

— Понятия не имею.

— Ну, раз эта книга у вас второй месяц болтается, как вы говорите… Неужели не открывали?

— Книга не моя, чего в нее лезть?

— Значит, читать вы не любите?

— Не люблю, — честно признался дядя Федор. — Толку? Денег от этого не прибавится.

…А вот у Яны Вайнрух денег было вполне достаточно. Судя по решительно не выходящей из моды профессии психоаналитика; офису или, точнее, кабинету, расположенному на Петроградке, у Австрийской площади, в квартале от исторического здания киностудии «Ленфильм». И помощнице, которая строгим голосом сообщила Бахметьеву, что запись на прием осуществляется в конце месяца, а сейчас — начало. Так что придется немного подождать, чтобы согласовать дату (вдруг появится окно в плотном графике специалиста).

— Я по личному делу, — брякнул Бахметьев. И, не дав женщине на том конце провода опомниться, добавил: — Подъеду через полчаса.

TELL ME. 5:22

2017 г. Сентябрь

Яна Вайнрух

Он приехал на Австрийскую площадь даже раньше и без всякого труда нашел нужную ее сторону, а затем — и парадную с рядом блестящих разнокалиберных клавиш звонков в торце. На них были указаны юридические лица и организации. Судя по табличке, кабинет Яны Вайнрух располагался в квартире номер 4. Туда-то Бахметьев и позвонил и, рявкнув в домофон «Назначено!», просочился внутрь.

Чертоги психоаналитика Я. В. Вайнрух мало чем отличались от частных кабинетов подобного типа: предбанник, он же — зальчик ожидания, он же — мини-регистратура. Вполне цивильные диванчики из кожзама, икеевский журнальный столик с кипой глянца. И икеевские же постеры на стенах, — черно-красные отсылки к Лондону-casual.

За регистрационной стойкой обнаружилась женщина со стертым, маловразумительным лицом. Очевидно, именно с ней Бахметьев разговаривал по телефону. Но сейчас он решил не тратить время на разговоры и просто сунул свое удостоверение под нос психоаналитическому церберу.

— И? — Особого впечатления на цербера бахметьевские корочки не произвели.

— Собственно, это и есть. Мне нужно переговорить с Яной Вячеславовной относительно одной… м-м… возможной ее пациентки.

— Так вам назначено?

— Нет, но… — замялся Бахметьев. — Я звонил.

— Появилось окно. Могу записать вас на будущую среду.

— Вы не поняли.

— Поняла. Будущая среда. Восемнадцать ноль-ноль.

— Вы не поняли.

— Есть вариант пятницы. В час пополудни. Удобно?

— Удобно сегодня. Сейчас.

Абсурд ситуации нарастал, но ни одна из сторон не хотела сбавить обороты. Бахметьев был полон решимости достать психоаналитика, а его визави — во что бы то ни стало помешать этому. Неизвестно, сколько бы длилась словесная перепалка, если бы дверь кабинета не распахнулась и на пороге не показалась бы молодая женщина.

Совсем не похожая на парня, скорее — на голливудский персонаж. Из тех, кто по ходу фильма переквалифицируется из скромных секретарш и учительниц младших классов в спецагентов с лицензией на убийство.

Мужчины в таких постановках играют второстепенную роль.

— Лиля, — обратилась секретарша-спецагент к женщине за стойкой. — Картавенко на сегодня отменился, так что подыщи ему что-нибудь на следующей неделе. Вторая половина дня.