Книга Капеллан, страница 22 – Анатолий Дроздов

Артем убежал в операционную, а я занялся сортировкой. Кандидатов на операцию санитары тащили в операционный блок, безнадежных складывали в стороне. Ранения были ужасающими. Броня скафов не выдерживала выстрелов импульсных винтовок. Проникающие ранения в грудь и живот, полуоторванные руки и ноги. Последними занимался Артем, но он зашивался. Тяжелыми занялся я.

Меня учили лечить травмы. В Германии любая клиника, независимо от ее профиля, обязана принять пострадавших в аварии людей и оказать им необходимую помощь. Отцовская располагалась в бойком месте, поэтому раненых везли часто.

— Главное — сразу остановить кровотечение, — обучал мне отец. — Иначе больной умрет в считанные минуты. Поэтому пломбируй сосуды. Легкий импет… Затем оценка повреждений. Разобравшись, давай посыл на восстановление органов. Не забывай про тромбы и кровь в грудной полости. Тромб остановит сердце, а кровь сдавит легкие. Но тромб — первым делом…

С пятнадцати лет я помогал отцу и через год уже справлялся самостоятельно, отец только контролировал…

Санитары стаскивали с раненых скафы, срывали одежду, а я склонялся над развороченными грудными клетками и животами. Остановить кровотечение, оценка… Пробито легкое, кровь в плевральной полости. Импет… Сломанные ребра и развороченная лопатка — это на потом. Теперь проникающее ранение брюшной полости…

Кровь брызгала мне одежду и на лицо. Руки и вовсе выглядели, как у маньяка-садиста. Мыть их не было времени. Я ловил на себе взгляды испуганных санитаров, но не обращал внимания — некогда. Остановка кровотечения, оценка повреждений, импет… Когда раны груди и живота кончились, занялся конечностями. Остановить кровь, свести края ран, снять жгут, импет… Я потерял счет времени. Кровь, разверстые раны, запах внутренностей и их содержимого — все это слилось в одну бесконечную, жуткую череду, вырваться из которой, как казалось, уже не получится. Я впал в транс и перестал соображать, что делаю.

Очнулся я от того, что меня трясли за плечо. Я открыл глаза. Надо мной склонился Артем.

— Вставай, Кап! — сказал он и помог подняться с пола. Меня шатнуло, Артем поддержал.

— Где раненые? — спросил я, оглядывая залитый кровью холл.

— Кончились, — объяснил Артем. — Как и пираты. Мы победили. Идем, тебе надо отдохнуть.

Я кивнул — говорить не было сил. Подскочивший санитар отвел меня в каюту. Там он стащил с меня окровавленную одежду, помог вымыть руки и лицо. Как я упал в кровать, уже не помнил.

— Что ты делал с ними, Кап? — спросил назавтра Артем и пояснил: — С ранеными. Они живы. Даже те, от кого этого не следовало ждать. Более того, думаю, они поправятся. Как тебе удалось?

— С божьей помощью, — сказал я. — Или ты сомневаешься, маловер?

Некоторое время он молчал — видимо переваривал услышанное.

— Научишь меня? — спросил погодя.

— Не выйдет, — сказал я. — С этим рождаются.

— С таким талантом и священник? — покачал головой он. — Кап! Ты не знаешь себе цены!

— Души людей спасать важней.

— Идем завтракать! — вздохнул он…

Раненых мы довезли — никто не умер. В пути я лечил их, поэтому многие вышли из корабля самостоятельно. Санитарные флаеры увезли их в госпиталь. Поредевшая рота отправилась на базу. Там я завалился спать, и продрых двенадцать часов. Спал бы больше, если бы не коммуникатор.

— Через час — построение роты! — сообщил майор. — Форма одежды — парадная.

Было странным, что позвонил он сам, но я не стал забивать голову. Времени было в обрез. Следовало умыться, привести в порядок форму и позавтракать. Я успел. На плац пришел сытым и в хорошем расположении духа. Рота заканчивала строиться. Я встал рядом с майором. Он покосился, но промолчал. Я глянул на строй. Даже на беглый взгляд было видно, как он поредел. От некоторых взводов уцелела лишь половина.

— Равняйсь! Смирно! — рявкнул заместитель командира по строевой части и, печатая шаг, направился к нам. Подойдя, он вскинул ладонь к фуражке. — Товарищ, майор! Шестая рота по вашему приказанию построена!

Командир сделал ему знак встать рядом.

— Товарищи! — сказал он громко, и эхо понесло это по плацу. — Хочу выполнить ответственное поручение командования. За успешное проведение операции по уничтожению пиратов от лица службы личному составу роты объявлена благодарность!

— Служим России! — рявкнул строй.

— Вольно! — скомандовал майор. — Несколько человек, из числа наиболее отличившихся, представлены к наградам. И еще. Из-за просчетов в планировании рота понесла потери — самые большие за ее историю. Сорок семь бойцов находятся в госпитале, — он помолчал. — Мы недооценили противника, поэтому заплатили большой кровью. Одно радует — двухсотых нет. А они непременно были бы, если бы не наш капеллан…

От неожиданности я вздрогнул.

— Как сказал мне врач, многих бойцов лейтенант Головатый вытащил с того света. Как ему это удалось, врач не знает. Капеллан заявил, что с божьей помощью. Но врач думает, что у батюшки целительский талант. Как бы то ни было, я рад, что капеллан был с нами. Хотя, честно признаюсь, не хотел брать его на операцию, — майор вздохнул. — Вы знаете нашу традицию. Можно служить в роте и не быть укурком. Им становится тот, кто зарекомендовал себя в бою. Решение принимает личный состав роты. Как думаете, батюшка достоин?

Строй завопил. Майор поднял руку, и «укурки» стихли.

— Провести посвящение! — он сделал знак.

Из задних рядов вышла Аня с кубком. Его явно заимствовали из спортивных трофеев. Недоумевая, я смотрел, как Аня приближается. Не дойдя до меня шаг, она остановилась.

— Лейтенант Головатый и младший сержант Быкова том бою были самыми полезными, — сообщил майор. — Оба представлены к орденам. Обычно посвящение проводит командир. Но я думаю, что Быкова заслужила эту честь. Давай, Аня!

Девушка протянула мне кубок. Я взял его и заглянул внутрь. В прозрачной жидкости на дне поблескивал знак в виде щита. На нем череп держал в зубах окурок. Я поднес кубок к носу — водка!

— Давай, лейтенант! — приободрил майор.

— Меньшую посуду не нашли? — вздохнул я.

— Мне доложили, что из меньшей ты не пьешь, — усмехнулся командир.

По строю прокатились смешки. Я обреченно выдохнул и приложился к кубку. Водка огненной струей хлынула в горло. Я сдержал рвотный спазм, допил, подцепил губой знак и, зажав его в зубах, перевернул кубок донцем вверх.

— Приветствуем нового укурка! — скомандовал майор.

— Ур-ра! — завопил строй.

Я вернул кубок Анне и прикрепил знак к мундиру. Девушка повернулась и пошла обратно. Выглядела она довольной. Не стоило гадать, почему посвящение поручили ей. Рота заглаживала вину.

— Слово капеллану! — сказал майор.

Я поправил крест на груди и шагнул вперед.