Книга Мой нелучший друг, страница 14 – Наталья Будянская

– Запомни, Виктория, там, где вертятся большие деньги, всегда есть место большим преступлениям.

Я запомнила.

А про Варьку мы правды так и не узнали. Юлька ездила в полицейский участок, беседовала с кем-то из нашего проекта, встречалась с Иркой Масловой – победительницей, но все они были осведомлены не больше, чем заголовки криминальных хроник. Никто не знал, при каких обстоятельствах погибла Варвара Дис. Вскоре эта история обросла массой домыслов и слухов, а еще через неделю канула в Лету. В Москве ежедневно совершаются преступления. Что удивительного? Помнить какую-то утопленницу будут лишь пожелтевшие газеты да архивы милицейских сводок.

Чтоб развеять грусть-тоску после неприятных известий о Варваре, я позвала Юльку отвлечься в мужской компании.

– А компания приятная? – переспросила Юлька.

– Мужская компания всегда приятная, – промурлыкала я.

– Вика, я серьезно, что за тела? Знакомые? Знаешь, после Варькиной смерти я уже любого тела в штанах боюсь. Мало ли что у него за тараканы в голове окажутся. Я ему «привет», а он меня за ноги и в воду вниз головой.

– Не мели ерунды, – разозлилась я. – На стадион пойдем.

– Куда???

Юлькины щеки от недовольства надулись. Я поспешила заболтать подругу, как профессиональный продавец, впихивающий совершенно ненужный товар как лучшее предложение.

– С мужиками знакомиться. Что, вы так не баловались в дикой юности? Матч какой-то славный. Типа кубок кубков. Главное, мужиков – полный стадион. Голыми руками бери. Они же разогретые от эмоций. Орут, болеют, адреналин в крови плещется. А тут мы такие красотки. Куда им деваться?

– Это ты ерунду мелешь! – повысила голос подруга. – Нас по телевизору показывали. Мы узнаваемые лица, знаменитости. Не пойду на стадион.

– Ага, показывали, – согласилась я, – только больше года назад. Кто из них смотрел этот проект? Максимум, «мужчины», которым еще четырнадцати нет. Улавливаешь? На стадион взрослые люди приходят. Причем мы же с тобой не просто так пойдем. А в то место, куда олигархи усаживаются. У них там свои VIP-места. Футбол – очень популярная игра. Сейчас модно приходить на стадион и болеть за любимую команду.

Юлька что-то вспомнила, озарила свое лицо широкой улыбкой.

– Точно. Помнишь, как Виктория Пош Спайс на матч сходила, а? С Бэкхемом познакомилась. А теперь как сыр в масле катается. И плевать ей на песенную карьеру. Она теперь модельер, икона стиля, успешная деловая женщина и мама четверых детей.

Юлькины глаза горели. Теперь ей моя идея нравилась.

– А кто играет? – опомнилась она.

– Понятия не имею.

– Сейчас узнаем.

Юлька с головой ушла в Интернет, а я принялась сооружать нам нехитрый завтрак из овсянки и соевых котлет. Не то, чтобы я стала приверженкой здорового питания, просто в нынешнем материальном положении эти продукты были более доступны, чем любимые и привычные.

– Вика, – прокричала Юлька, – так матч твой завтра. На стадионе «Лужники».

Я выглянула из кухни.

– А сегодня какое число?

– Потерялась, мать? Да ладно, – Юлька зашла на кухню, – сегодня девчонки зовут встретиться. Я не против. Ты как?

– Нормально.

Женька был против. Он не хотел, чтоб я возвращалась в то общество, где произошло убийство. Иногда я советовалась с ним, как поступать, что делать. Или просто звонила, когда было скучно. В тот день позвонила рассказать, что иду на встречу с подругами.

Женька отреагировал резко и категорично. Просил, уговаривал, приводил доводы.

– В этом городе не просто каждый сам за себя, здесь все против тебя, – убеждал он по телефону. – Ты повернешься, тебе плюнут в спину. Ты споткнешься, тебя подтолкнут. Ты упадешь, через тебя переступят.

Он так убедительно говорил, что я сама испугалась. Девчонки, кулуарные интриги, Пачерный, Варька, деньги, преступления. Все казалось зловещим и пугающим. Сославшись на недомогание, я осталась дома. Юлька ушла без меня.

Поздний звонок в дверь насторожил, я на цыпочках подкралась к двери. Убрала звук телевизора, набрав в легкие побольше воздуха, громко спросила:

– Кто там?

Квартира старая, дом видеосвязью не оборудован. В двери не было глазка, определить, кто находится за дверью, можно было только старинным детским способом.

– Это я, малыш.

Голос принадлежал Женьке. И только он меня так называл.

– Чего не позвонил? – накинулась я, как только он вошел.

– Улетаю через два часа, хотел увидеть.

– Куда? Почему?

Я растерянно моргала.

– Так и будем стоять в прихожей или можно войти?

Женька улыбнулся, вкатил огромный полосатый чемодан, чмокнул меня в щеку и прошел на кухню. Я засуетилась, поставила чайник и соорудила бутерброды из засохшего хлеба и сырной пасты.

– Куда ты летишь?

Я смотрела, как он пьет горячий чай и из вежливости жует мои бутерброды.

– В Америку.

Он сказал это таким будничным тоном, как будто это значило не больше, чем оторванная пуговица от рубашки. Я неэстетично подавилась и громко закашлялась.

– Как в Америку? Ты шутишь?

– Нет, серьезно.

– И я только сейчас об этом узнаю?

Я встала из-за стола и стала ходить взад-вперед. Габариты нашей кухни не позволяли сделать это красиво и размашисто, как мерил шагами Наполеон свой кабинет. Получалось больше похожим на метания мартышки в клетке. Но я не замечала. Голова гудела роем взбесившихся мыслей.

– Викуля, я не хотел говорить, пока не было визы. Знаешь, как тяжело ее получить?

– Женя, зачем тебе Америка? Это ведь так далеко.

– Я ненадолго. На полгода. Поучусь немного и вернусь.

– Ты и так умный.

Я не знала, как его остановить. Мне не нравилось, что я узнала это вот так, по факту, перед рейсом. Не понимала, зачем ему какое-то обучение, если все вроде бы и так хорошо. Здесь, в Москве. Я заламывала руки и преданно смотрела в глаза. И кружила над ним, как потерпевшая птица в поисках пропавших птенчиков. Ну, что он выдумал? Какая Америка?

Вдруг меня остановила четкая мысль. Я села за стол и взяла друга за руку.

– А когда ты собирался мне об этом сказать?

– Завтра, когда прилечу.

Я опять вскочила и мимоходом включила кнопку, отвечающую за истерику. Что-то кричала, называла ненормальным, топала ногами и бросалась междометиями. Он мужественно терпел и даже слегка посмеивался, чем еще больше меня злил.

– Обещаешь, что дождешься?

Он смотрел своими чистыми глазами и ждал ответа.