Книга Хочу женщину в Ницце, страница 157. Автор книги Владимир Абрамов

– Эта француженка должна быть непременно яркой, если хочет вам понравиться. Я угадала? – Элла Андреевна смотрела на меня в упор, не мигая.

– Все наоборот, – сказал я, – даже какая-то нелепая. Косметикой почти не пользуется, и одежда на ней несуразная. Грешным делом я поначалу засомневался в ее ориентации. Оказалось, опасения были напрасны, к тому же она из приличной семьи.

– Все понятно. А ноги у нее стройные?

Она задала неожиданный для меня вопрос, наверное, вспомнив разговор про Онассиса.

– Под теми штанами, в которых она вечно ходит, не поймешь.

– Ну правда, классные? – она продолжала настаивать.

– Я же говорю, она всегда, как Ангела Меркель, ходит в брюках, – и, опустив глаза, добавил, – как, впрочем, и вы.

Элла Андреевна вслед за мной опустила голову, обводя взглядом большой холл.

– Я смотрю, Денис, вы продолжаете изучать историю. Всюду книги, учебники и разбросанные по углам листы бумаги.

– Да какой там! – махнул я рукой, не соглашаясь с предположением учительницы. – «История ничему не учит, только наказывает», – говорил Ключевский. Я устал поучать других и наказывать себя. Хочу просто познать себя, как бы нелепо здесь это ни звучало.

– Нет, Денис, для начала научитесь просто любить.

– Кого это? – я недоверчиво нахмурился.

– Женщину. Да-да, женщину. Это не просто, поверьте, если не путать любовь с сексуальным удовлетворением.

– А потом?

– А потом как-то все остальное приложится.

В тот вечер мы больше не проронили ни слова.

В день вылета обедать Элла Андреевна не стала, сказав, что поест в самолете, поэтому чек-аут мы произвели без задержки. Дорога в аэропорт была не утомительной, и машину удалось припарковать почти рядом со входом. На регистрации было совсем безлюдно, да и багаж ее оказался скромным. На прощание я протянул Элле Андреевне маленькую коробочку, обтянутую синим бархатом, которую вытащил из кармана.

– Это вам, – сказал я спокойным голосом, прижимая Мартина к груди.

– От тебя, Денис? – она назвала меня на «ты» впервые.

– Нет, что вы, я лишь исполнитель воли отца. У него в кабинете есть сейф. Там, как оказалось, он хранил ценные вещи. Это, – я постучал пальцем по коробочке, – я нашел там. Кому предназначалась эта вещь, я до поры до времени не знал, но не маме, это точно. Она терпеть не могла голубого цвета, предпочитая красную гамму. Ее любимый камень был рубин, а если бриллиант, то розовый.

– Я не понимаю… – ее губы слегка подрагивали.

– Отец был во многом эксцентричным человеком, но он как-то мне сказал, что именно вы его понимаете. У него всегда была мечта пригласить вас в Ниццу, но, видно, не нашел должного предлога.

– Но мы с ним почти не общались, так, разговаривали несколько раз.

Она снова пыталась объяснить мне, что ее отношения с отцом никогда не выходили за рамки служебных.

– Значит, он разговаривал с вами мысленно и чувствовал, что вы близкий ему по духу человек.

Элла Андреевна все не решалась взять коробочку.

– Берите, – сказал я настойчиво и сам открыл ее. – Даже если это кольцо придется вам не по сердцу, имеете полное право просто его продать. Это голубой бриллиант, камень небольшой, всего-то в два карата, и в оправе из белого золота, специально, чтобы подчеркнуть красоту голубого. Из документов, что остались в сейфе, значится, что отец заказал его в Амстердаме, и камень очень чистой воды, только не продешевите, если решите продавать. За такие деньги можно будет хороший автомобиль купить, большой, как вам с мужем нравится.

– Не уверена, одобрил бы тебя твой отец, – сказала Элла Андреевна, посмотрев на потолок, скрывая накатывающуюся слезу.

В конце концов она благоговейно взяла коробочку в руки и надела кольцо на безымянный палец левой руки. Цветная игра света на гранях круглого бриллианта пыталась растопить холод ее глаз. Глубоко вздохнув и с трудом сдерживая рыдания, она скрылась за пластиковыми дверями.

– Finita la comedia, – грустно сказал я собаке, которая тяжело дышала и поскуливала. – Теперь главное, чтобы она не переживала и спокойно прошла паспортный контроль.

Пес звонко залаял, требуя опустить его на пол.

Покинув стены аэропорта, я ощутил громадное облегчение, как будто неведомый груз спал с моих плеч.

Мартин весело семенил короткими лапами и довольно вертел головой. Темно-синий двухместный спортивного типа мерседес, что припарковался рядом с моей машиной, немного перегораживал мне выезд, поэтому я аккуратно постучал по стеклу его боковой двери, чтобы дама за рулем, сдала назад. Собачка, на заднем сидении, похожая на моего Мартина, подала голос, и женщина, сидевшая за рулем, забеспокоилась. Высокий, поднятый воротник ее светлого плаща своей изнанкой демонстрировавший логотип «Берберри», прятал от меня ее лицо, но, похоже, она поняла, в чем дело, и открыла свою дверь. Мне пришлось обойти ее машину сзади, и я видел, как из открывшейся двери показалась стройная нога, обутая в лаковую светлую туфлю на высоком каблуке почти такого же цвета, как и плащ.

– Не беспокойтесь, мадам, вам совсем не обязательно выходить из машины, – сказал я достаточно громко, чтобы меня было слышно. – Только немного сдайте назад, я сейчас же уеду.

Я не обратил внимания на звонкий лай рассерженной собачонки, доносящийся из открытой двери, и поспешил к своему «Пежо».

– Денис, Денис, – за спиной у меня раздался знакомый голос, заставивший невольно обернуться. – Я жду тебя уже целый час. Подумала, уж не решил ли ты тоже улететь в Москву, – Клер сняла солнечные очки, и очаровательная улыбка разлилась по ее лицу.

– Бог мой, ты чего здесь забыла, – сказал я удивленно, – и по какому случаю такой прикид?

Разглядывая ее, я непроизвольно присвистнул точно так же, как это делают бесноватые арабы, сидящие на лавочках в парках Ниццы.

– Ты куда так вырядилась? – не удержавшись, снова спросил я позволив себе бестактность, словно имел на нее какие-то права.

– Я еду к вам в гости.

В ее голосе не было и намека на обиду.

– К кому это к нам?

– К тебе и к твоей учительнице. Я сказала папе, что ты меня пригласил познакомиться с ней.

– Но она улетела, ты же вчера спрашивала, – и я интуитивно показал рукой в сторону аэропорта.

– Знаю, знаю, ты вчера говорил, – и она простодушно засмеялась, убирая волосы за воротник.

– Что же должно было произойти, чтобы ты рассталась со своим свитером и брюками.

– Папа убедил переодеться. Дал целую тысячу, чтобы я купила вот эти туфли, – и она неловко, чуть не потеряв равновесие, приподняла одну ногу. Это Живанши от Рикардо Тиши. А мама Моника настояла, чтобы я надела ее новое коктейльное платье. Мне оно очень нравится, только в груди тесновато.