Книга Исполнение желаний, страница 33 – Саманта Джеймс

Они снова рассмеялись, но вскоре Хизер посерьезнела.

Майлз ласково провел кончиками пальцев по ее нахмуренному лбу над красиво изогнутыми смоляными бровями.

– О чем ты задумалась, кроха? – мягко спросил он.

Хизер глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза:

– Папа, а как выглядел мой отец?

Майлз потрясенно молчал. Наконец он сумел справиться с растерянностью, но Хизер, не дав ему заговорить, продолжила:

– Он был черноволосый и высокого роста?

Майлз как-то странно посмотрел на нее.

– Да-да, он таким и был, малыш.

– Ты уверен?

– Вполне, – после легкого замешательства ответил Майлз.

Слава Богу, что она, похоже, не заметила его смущения.

– Конечно, это так, – задумчиво проговорила Хизер, как бы сама себе. – В конце концов, ты же хорошо его знал…

– Твоя мать была такой же миниатюрной, как ты, Хизер, только волосы у нее были каштановые. Зато у тебя в точности ее глаза.

Он исподтишка посмотрел на дочь. Последнее действительно было правдой.

– Папа, прости, если мои вопросы тебе неприятны, – сдержанно вздохнув, сказала Хизер.

– Ничего особенного ты не спросила, – успокоил ее Майлз. – Но почему тебя это интересует, кроха? Ты уже давненько – несколько лет, если не ошибаюсь, – не спрашивала меня о своих родителях.

Хизер печально посмотрела на отца.

– Просто я вдруг вспомнила какого-то высокого, черноволосого мужчину, и у меня появилась трудно объяснимая уверенность, что это, должно быть, и есть мой отец. Правда, странно?

Майлз скрыл за улыбкой свою тревогу.

– Даже и не знаю, что тебе сказать, милая. Но, думаю, волноваться здесь не о чем.

– Ты прав, конечно.

Поздно вечером Виктория сидела за туалетным столиком в их спальне и задумчиво расчесывала свои густые светлые волосы. В конце концов, она отложила щетку в сторону и повернулась к мужу. Он стоял у окна, запахнувшись в халат цвета красного бургундского вина, и молча смотрел в темноту.

– Тебе не кажется, что Хизер сегодня выглядела какой-то усталой?

Майлз так глубоко задумался, что ей пришлось повторить вопрос.

– Боюсь, что я этого не заметил, – ответил он и вновь повернулся к окну.

Виктория слегка нахмурилась. Сегодня не только Хизер вела себя странно. Майлз тоже был не такой, как обычно, – слишком молчаливый и напряженный. Она встала, подошла к мужу и, ласково положив ладонь ему на плечо, мягко спросила:

– Майлз, что-нибудь случилось?

Он ответил тихим, усталым голосом:

– Сегодня она расспрашивала меня о своем отце, о том, как он выглядел.

– Нет! Только не это! – ахнула Виктория. – И что же ты ей ответил?

– Господи, да я просто не знал, что сказать. – Майлз повернулся к жене. – Она столько лет даже и не вспоминала о них. Не успел я и рта раскрыть, как она спросила, а не был ли он высоким и черноволосым.

– Он таким и был?

– Я так ей сказал, но доподлинно не знаю, Виктория. В тот день, когда все случилось, было темно и лил жуткий дождь. И он был уже мертв. Я старался спасти Хизер и ее мать. – Майлз немного помолчал. – Но сегодня, когда я стоял рядом с Хизер, произошла престранная вещь. Знаешь, я вдруг подумал… А что, если тот человек, который ехал с Джустиной, вовсе не был ее мужем? А что, если он вовсе не отец Хизер? – Майлз нервно провел рукой по волосам. – С тех пор я только об этом и думаю! Вдруг тот человек не отец Хизер?

Лоб Виктории прорезала тонкая морщинка.

– Майлз, у тебя же нет причин сомневаться.

– Раньше не было. Понимаешь, раньше!

– Но они же ехали вместе, разве не так? Все трое?

– Да. Я полагал, что тот мужчина и есть отец Хизер. И Джустина все время про него спрашивала. Только и говорила: «Что с Бернаром?» Она умоляла, чтобы ей сказали, что с ним все в порядке. – Майлз начал расхаживать по спальне. – Он ехал вместе с ней, и я был просто уверен, что это ее муж.

– Послушай, я тоже была в этом уверена, – заметила Виктория.

– Ну а если я тогда ошибся? Я же не выяснял, Виктория, кто он такой. Прежде всего, потому что считал их одной семьей, а позже я просто не хотел этого знать. Я вообще старался все скрыть, боясь осложнений при оформлении опекунства над Хизер. Я тогда думал, что чем меньше известно о ее родителях, тем лучше для всех.

Он остановился посредине комнаты. Виктория давно не видела мужа таким взволнованным.

– Боже, я молюсь, чтобы она больше ничего не вспомнила. При одной мысли об этом меня просто ужас охватывает! Ведь Джустина тогда много раз спрашивала про Хизер, помнишь? И если бы я ей не сказал, она так никогда бы и не узнала, жив ее ребенок или мертв!

Виктория подошла к мужу.

– Майлз, успокойся. Человек, который ехал с Джустиной, был ее мужем и отцом Хизер. По-другому и быть не могло.

Он обнял жену и прижался подбородком к ее плечу.

– Возможно, ты и права. Но вопросы Хизер меня беспокоят. Послушай, Виктория, а если она докопается до правды?.. Узнает, что я их обоих до того несчастного вечера и в глаза не видел?.. Да это убьет ее! Я ведь никогда не смогу сказать ей, какой низкой женщиной была ее мать. Она уже умирала, а все поносила самыми последними словами свою дочь за то, что та осталась жива! Виктория, если бы ты только слышала…

От неподдельной боли в его голосе у Виктории защемило сердце. Она вдруг почувствовала в нем такой страх, какого прежде никогда и не замечала.

Видеть мужа в таком состоянии было невыносимо. Виктория ласково потерлась щекой о его плечо.

– Я знаю, любовь моя, я знаю, – шепнула она.

Майлз крепко обнял жену, и она поняла всю силу его отчаяния.

– Все эти годы я твердил себе, что все сделал правильно. Но теперь…

– Майлз, да не мучайся же так! Ты поступил правильно! Ты же любил Хизер и искал способ ее защитить, а для этого был только один путь! Не сделай ты то, что сделал, девочка наверняка попала бы в сиротский приют! А ты прекрасно знаешь, что там за несчастными малышами нет даже маломальского ухода, чего уж говорить о Хизер с ее коленом. Она бы валялась в каком-нибудь грязном углу, и никто ни разу даже не подошел бы к ней! До нее там никому не было бы дела! – У Виктории на глазах выступили слезы. – Мне ненавистна сама мысль, что Хизер могла оказаться в таком месте.

– Знаю, дорогая, я все знаю. Эта мысль мне тоже невыносима.

И Майлз прижался щекой к ее груди. Теперь пришел его черед утешать жену.

Так, обнявшись, они стояли посреди спальни. Но совесть его не нашла успокоения, и облегчение не пришло в его ноющее от беспокойства сердце.