Книга Пятница - game over, страница 2 – Елена Усачева

– Минус отличник, – тихо произнес Жека, и все головы повернулись к нему.

– Ничего, оклемаешься, – без тени жалости протянул Костомаровский, который за свою жизнь ломал конечности не раз и не два. – Ты ручку между пальцами засунь и пиши. За неделю натренируешься.

Одноклассники выжидательно посмотрели на Каринку, словно она должна была прямо сейчас дать честное-пречестное слово, что к пятнице непременно научится писать рукой в гипсе, а если понадобится, то и обеими ногами. Но из глаз Сидоровой снова полились слезы, и честного слова от нее класс не дождался.

– Ты чего это про «минус отличник» заговорил? – негромко спросил Владик, подбираясь ближе к стоящему в задумчивости Стриженову.

– Да так… – Жека забрался на подоконник. – У нас с «бэшками» было одинаковое количество отличников. То есть шансы на хороший результат пятьдесят на пятьдесят. Без Сидоровой шансов у нас становится меньше. Если, конечно, кто-нибудь еще случайно на пятерку не напишет.

Костомаровский посопел, почесал в затылке и задал вопрос, который и определил все последующие события этой недели:

– Так это они что же, специально сделали?

Стриженов удивленно вскинул бровь.

– Пятьдесят на пятьдесят, – прошептал он.

– Как это? – совсем запутался в математических исчислениях одноклассника Владик.

– Все просто. – Жека растопырил пятерню, соображая, как бы понаглядней все объяснить бестолковому Владику. – Вот смотри. Какой шанс, что ты на улице встретишь инопланетянина?

Костомаровский уже поднял руку, чтобы почесать в затылке, но движение не завершил.

– Какой уж тут шанс, – решил не утруждать себя подсчетами Владик. – Почти никакого.

– А вот и нет, – радостно щелкнул пальцами Стриженов. – Пятьдесят на пятьдесят. Либо встретишь, либо нет. Так и здесь. Либо все подстроили, либо нет!

И он убежал, оставив одноклассника размышлять над неведомой еще теорией вероятности. Того эти размышления быстро утомили. Все-таки голова Владика была приспособлена под другое, и Костомаровский пошел обсудить новости с друзьями.

Историк долго изучал покалеченную руку Каринки, просил ее разжать и сжать кулак, а потом грустно покачал головой.

– Да, дела… – протянул он, наблюдая, как Сидорова изо всех сил пытается шевелить почти полностью перебинтованными пальцами. – Вы уж, это, берегите себя, что ли.

Викентий Михайлович оглядел притихший класс. В глазах его подопечных читалось несгибаемое желание живыми и здоровыми добраться до пятницы. А если и отдать свою жизнь, то очень дорого.

– А как будут считать проходной балл? – заговорил вдруг Жека. – Средний или общее число хороших отметок?

– Это ты к чему спрашиваешь? – Учитель выглядел заметно погрустневшим.

– Понимаете, Викентий Михайлович, – с пафосом заговорил Стриженов, – если на контрольную придут одни отличники и хорошисты, то наши шансы заметно увеличатся.

– Ты предлагаешь всем двоечникам переломать руки? – внимательно посмотрел на него историк.

– Почему же только руки? – Жека был невозмутим. – Есть еще ноги. А также в нашем распоряжении разные простудные заболевания и вирусные инфекции.

В тишине раздавалось только урчание желудка вечно голодного Митрофанова. От удивления и возмущения никто и слова сказать не мог. Один Костомаровский довольно улыбался. Перспектива не идти на контрольную его только радовала.

Историк ушел, больше ничего не сказав. А что тут было говорить? Контрольная – это честная борьба, никаких обманов и хитростей здесь быть не должно. Да и помешать проверке знаний по алгебре учеников седьмых классов могло только стихийное бедствие в виде цунами или тайфуна. Но ни того, ни другого в Москве весной не бывает, поэтому обсуждай не обсуждай, контрольную все равно писать придется.

На пороге класса Викентий Михайлович разминулся с литератором. Стоял в дверях Сергей Юрьевич уже давно, слышал весь разговор 7-го «А», поэтому добродушно улыбался. Потом он долгим взглядом посмотрел на Карину и только после этого прошел к своему месту. Впереди их ждало обсуждение сложной судьбы собачки Каштанки.

А через два урока, на большой перемене, на вредную Крюкову опрокинулся стол с чайниками.

Дело было в столовой. Жизнерадостный звонок на большую перемену погнал проголодавшихся учеников самой обыкновенной общеобразовательной школы в самую обыкновенную столовую. Оттуда уже давно разносились призывные запахи подгоревшей запеканки и чего-то кислого.

Увлеченные творчеством великого писателя Антона Павловича Чехова ученики 7-го «А» появились в столовой одними из последних. Между столами и лавками вертелся круговорот. «Ашек» мгновенно прижало к окошку раздачи.

Внезапно среди всеобщего гвалта раздался грохот и перекрывающий его пронзительный визг.

Орала всегда тихая Ирка Крюкова. На нее упал стол, куда всегда ставили чайники с горячими чаем и какао. Но Крюковой крупно повезло: чай был слегка теплый, – так что отделалась Ирка легкими ушибами и сильным испугом.

Поднимали пострадавшую всем миром. Однако Крюкова повела себя странно. Вместо того чтобы обрадоваться неожиданно привалившему вниманию, она начала упираться и отбрыкиваться от тянущихся на помощь рук.

– Не трогайте! – верещала она. – Не подходите! – Ирка попыталась уползти обратно в коричневую лужу, натекшую из чайников. – Не надо!

Вдруг среди одноклассников она заметила Жеку и кинулась на него с кулаками.

– А!!! – громче прежнего закричала она. – Это все ты виноват! Твоих рук дело!!!

Дотянуться до Стриженова Крюкова не успела. Под ноги ей попал очередной чайник, и она снова шлепнулась на пол, подняв вокруг себя чайные брызги.

Жека выразительно покрутил пальцем у виска и оглядел столпившихся ребят. Сочувствия на лицах семиклассников не было. Глаза всех горели любопытством.

– Я-то тут при чем? – пожал плечами отличник и на всякий случай начал выбираться из толпы.

– Кто говорил, что для успеваемости надо, чтобы в классе было меньше народа? – Ирка смахнула пальцем попавшие на очки чайные капли.

– Ненормальная, – пробормотал Стриженов, проходя мимо Макса, словно Лавренко был единственным, кто мог его понять. Но, судя по хитро прищуренным глазам, Макс был другого мнения. Шустрый Лавренко поискал глазами, с кем бы можно было поделиться своими соображениями. Рядом стоял только Владик, с которым никакого обсуждения не получилось бы. Макс отошел в сторону и столкнулся с насмерть перепуганным Митькой Емцовым.

– Ну, а ты чего дрожишь? – хлопнул он по плечу одноклассника.

– А что, если и правда всех отличников в нашем классе убирают? – прошептал еще больше побледневший Митька.

– Не дрейфь, товарищ, прорвемся. На могилах наших врагов еще будут цвести незабудки.