Книга Хроники Порубежья, страница 55 – Юрий Рудис

— Во, точно. Придёт святой Владимир и прощай. Забыл, как оно называется…

— Язычество.

— Во. И прощай язычество. Так чего ждать? Пока этот Владимир раскачается, а у нас уже все готово. И церковь, и эти, как их там?

— Господи, священнослужители, что ли?

— Точно, они. Священнослужители.

— Эге, — нехорошо улыбнулся Иван. — И святые мученики. Один, по крайней мере.

— Не понял, — насторожился Митька. — О каких мучениках речь?

— Дык, Митя, — издалека начал Саня. — Ведь язычество без сопротивления не уступит. Смена религии — вещь нешуточная. Скорее всего кому-то придется пострадать за веру. Без этого не бывает.

— Ага., - подтвердил Иван. — На костях мучеников зиждется царствие небесное. Я так думаю, что Митьку утопят. Хотя, конечно, есть вариант, что сожгут или вот, кстати, на кол посадят, а то и повесят, или просто башку оттяпают, но это вряд ли. Скорее всего все-таки утопят. В мешок и в речку. Большому кораблю — большое плавание.

— В средние века это называлось посадить в воду, — прокомментировал Саня. — Ещё с крепостной стены часто кидали. Это называлось сбросить с раската.

— Красиво, — мечтательно произнесла Вера, — С раската. В одном слове и закат и рассвет.

Даша глянула на подругу и постучала пальцем по лбу. — Не слушай их, Митя. Ты — лучший.

Признательный Митька прижал ладонь доброй девушки к своим губам, и, вскинув голову, надменно поинтересовался. — Так я могу на вас рассчитывать?

— Это смотря в чём. Но, я, вообще-то, атеист, — повинился Иван. — Извини. А неверующий апостол, это ж ни в какие ворота не лезет. Сплошной обман трудящихся масс и чёрное пиарство.

— А ты, Саня, тоже атеист?

— Да когда как. Но это горе не беда. А то беда, что теоретически не подкован. А так бы я с радостью, но прикинь, как до дела дойдет, то ведь могут и диспут устроить.

— Хо-хо, диспут! Как пить дать устроят, — Иван лёг на спину и уставился в небо, словно рассчитывал там найти всё-таки некоторые ответы на некоторые вопросы. Но в небе как обычно было безлюдно.

— Да что вы меня пугаете? Какой еще диспут?

— Обычный. В красном углу, например, ты, типа потенциальный мученик, а в синем — языческий жрец. Ну, тут же, поблизости, все что полагается. Чан с кипящей водой, ну, это я для примеру. Или вот ещё трезубцы всякие и щипцы…Короче, всё, что требуется для быстрого и наглядного доказательства своей правоты.

— Точно. Потом еще испанский сапог, я читал про такой.

— Вот не говори, чего не знаешь, испанский сапог был это уже при инквизиции, после окончательной победы правого дела, да и не у нас, а у католиков. Мы тут, строго говоря, ни при чём. А до того по простому. Да, ещё вспомнил, пресс такой, которым вино давили. Его тоже широко использовали.

— Конверсия, сиречь, чтоб станок не простаивал, то экономически выгодно ему иметь двойное применение, военное и гражданское.

— Да ты чисто Чубайс какой-то, — неприязненно сказал Митька. — Нам тут только эффективных менеджеров не хватало. И где ты виноград видишь?

— А вишнёвый компот? — вопросом на вопрос ответил коварный натуральный кузнец. — Мы его не видим, но он существует! А без давильного пресса готовить его и не пробуй. А насчёт эффективных менеджеров ты тоже не прав. Для эффективной деятельности эффективного менеджера нужна толпа эффективных лохов, как говорил Бисмарк. Вас же тут всего двое, не считая женщин и детей, потому свои экономические теории я, конечно, на вас воплощать не буду, а приберегу их до встречи с индейцами.

— Откуда тут индейцы? — спросил Саня.

— Не знаю. Оттуда же откуда и виноград. Но чую, без них не обойдется.

— Бисмарка я, конечно, ни под каким соусом не читал, — с достоинством сказал Митька. — Но, если что, предупреждаю заранее, он для меня не авторитет. То же самое индейцы и вишнёвый компот. А вот про щипцы и прочее прошу поподробней. А то я в толк не возьму, зачем они всё-таки нужны.

Иван приподнялся было на локте, собираясь ответить по существу, но передумал, и снова уронив голову на землю, вяло махнул рукой в сторону Сани. — Давай лучше ты. Я устал.

— Щипцы, — безропотно начал Саня, — и прочие инструменты нужны для того, что бы спорящие могли явить чудо пред глазами строгого жюри. Например, тебя протыкают насквозь, а рана тут же затягивается. Отрывают ухо, а оно тут же прирастает вновь. Чудо? Чудо. Или привязать камень на шею и прыгнуть в омут. А потом вынырнуть как ни в чем ни бывало, опля!

— В омут, да, духоподъёмно — тоном судмедэксперта промолвил Ермощенко. — А то в костер лечь и полежать так, пока дрова не прогорят, а потом встать с широкой улыбкой и вознести хвалу Господу. Тоже убедительно смотрится. Тут соль в том, Митя, что у кого чудеса выйдут круче, того религия и победила.

Перспектива такого чудотворства Митьку, кажется не вдохновила. — Быдланство какое-то и членовредительство, — произнёс он уныло и тут же воспрянул. — А затмение предсказать? Сгодится?

— Затмение это хорошо, — одобрил натуральный кузнец. — Даже отлично. Под это дело мы тут и буддизм можем, — как бы это поточнее выразиться? — ну, насадить. Только когда оно будет, ближайшее затмение? Ты знаешь?

— Да откуда ж?

— И я не знаю. Затмение отпадает.

— Ну и чёрт с ним. — Прикладная теология наконец вогнала Митьку в смертельную тоску и он, пообещав, что просто так не успокоится, что он еще поднимет эту тему, уснул сном младенца.

— Полагаю, — сказал Ермощенко, глядя на него, — что сегодня мы уже никуда не пойдём. Тут и заночуем. Кто — против? Нечай, ты как?

Против никого не оказалось. А Нечай, который всё время разговора просидел молча, только развёл руками. Так что было даже не понятно, понял ли он обращенный к нему вопрос. Иван предпочёл потрактовать этот жест как знак согласия и с чувством выполненного долга пошёл купаться.

Остаток дня пролетел незаметно. Спали, ели, отмывали дорожную пыль, под руководством Нечая ловили рыбу, и снова спали и ели. Ермощенко, угрызённый совестью за такой легкомысленный образ жизни, настоял на учебных стрельбах из трофейного лука. Ко всеобщему удивлению, Саня оказал в этом нелегком искусстве немалые успехи, перещеголяв даже Нечая, тогда как Митька и натуральный кузнец так и не смогли поразить цель ни единой стрелой.

Ничто не мешало этому беззаботному времяпровождению, и лишь столбы дыма за рекой, предвещали грядущие тяготы и опасности.

Место для ночевки особо не выбирали, расположились тут же на берегу, полагая, что из лесу их заметить будет трудно, а по реке буджаки еще плавать не научились. Костёр, чтобы его нельзя было заметить издали, развели в яме. Это была единственная принятая путешественниками мера предосторожности.

Когда ночь окончательно вступила в свои права и над лесом взошла полная луна, у Даши с Верой состоялся конфиденциальный разговор. Они отошли в сторону, и Вера спросила. — Ну, подруга, как там твоя сила? Томит?