Онлайн книга «Фалько»
|
– О боже! – воскликнул Хинес. Вскоре от неразличимо-плотной тени отделилась другая, маленькая тень шлюпки и стало слышно, как шлепают по воде лопасти весел. Фалько, скорчив неприятную гримасу, подумал о челне Харона, который перевозил души умерших через реку Стикс. Шлюпка ткнулась в берег. Звякнули уключины, стукнули весла о борта или банки. Интересно, подумал Фалько, кто гребет – немцы или испанцы. Металлически лязгнуло оружие. Приглушенные голоса, команда, отданная почти шепотом: – Не курить! Фалько узнал спокойный, уверенный голос Фабиана Эстевеса. Голос человека, умеющего приказывать. И молчаливое повиновение в ответ. Явно люди умелые, подготовленные. Отборные бойцы. На фоне светлых дюн замелькали фигурки, будто вырезанные из черной бумаги. Поблескивали сталь оружия и мокрые плащи. Шаги, приглушенные песком и дождем, шорох одежды. Полтора десятка тех, кто скоро умрет. – Живей. Живей шевелитесь. Встреча в темноте, лица не видны. Вместо лица – пятно чуть светлее, чем поблескивающий от воды плащ. Одна рука Эстевеса обхватывает плечо Фалько, другая протянута для пожатия. Так же с Хинесом Монтеро. – Спасибо за все. Хорошо, что темно, подумал Фалько. При свете я бы не смог взглянуть ему в глаза. Какое у него крепкое рукопожатие, в таком, что ли, фалангистском стиле. Чуть ли не романтически возвышенном. Что-то такое – оружие в руке, и звезды на небе, над завесой нависших туч, откуда не переставая сеется дождь. Вся эта фашистская риторика никак не может обойтись без развилки между жизнью и смертью. Вновь улыбнется весна и все такое. Он спросил себя, носят ли новоприбывшие голубые рубашки с ярмом и стрелами слева, где сердце, или все же прибыли в штатском. В темноте не поймешь. А, впрочем, не все ли равно? – Где машины? – Вон там, под соснами, – ответил Хинес. – Идемте, я покажу. Они зашагали к роще. Больше никто не произносил ни слова. Уже на подходе Эстевес спросил, как дорога на Аликанте. – Свободна, – ответил Хинес. – Только надо будет сделать крюк и объехать пост у аэродрома. – Ну а как здешние товарищи? – Сейчас увидишь. Они спокойно ждут твоих приказаний. Фалько помалкивал. И вспоминал меланхоличную фигуру Фабиана Эстевеса, когда тот, попрощавшись с ним в Саламанке, уходил прочь – руки в карманах длинного темного пальто, голова непокрыта, – будто отмеченный печатью сужденного ему мученичества. И сейчас герой Алькасара шел наконец в свой Гефсиманский сад, хоть о том и не подозревал. А может быть, для него это не имело значения. А может быть, он желал такой судьбы. Люди его склада, куда бы ни шли, несут свою последнюю ночь с собой, как дорожный мешок за плечами. Как отложенный смертный приговор. – Пришли. Вот и они. Два легковых автомобиля и грузовичок стояли теперь борт к борту на небольшой поляне среди сосен; дождь звонко барабанил по крышам. Когда появились вновь прибывшие, начались негромкие восклицания «да здравствует Испания!», объятия и рукопожатия. Все проникнуто патриотическим воодушевлением, скептически отметил Фалько. Все уверены, что верховный вождь будет с ними через несколько часов. Проще простого, с жаром повторял один из братьев Бальсалобре. Легче легкого. Да здравствует Испания, товарищи! – Введи нас в курс дела, – обратился Эстевес к Фалько. – Сейчас. Идем. Вдвоем они взобрались в крытый кузов грузовика. Вместе с ним влезли Хинес и еще двое-трое. Остальные сгрудились чуть поодаль, спасаясь от дождя под деревьями или в машинах. Фалько включил фонарик, развернул карту: вот шоссе, вот город, а вот тюрьма. Утомленные, обветренные, воспаленные бессонницей и плаванием лица склонились над планом. Началось обсуждение деталей операции. Как и было намечено, одна группа подъедет к воротам тюрьмы на «испаносюизе» за тем якобы, чтобы передать арестованного. Основные силы, когда откроются ворота, ворвутся внутрь, имея целью камеру Хосе Антонио. Если удастся, попробуют освободить и его брата Мигеля – его камера № 10 выше этажом. – Скольких еще арестованных товарищей мы можем освободить? – спросил Хинес Монтеро. – Ни одного, – невозмутимо ответил Эстевес. – Почему? – Потому что таков мой приказ. Вытащить Хосе Антонио и, если можно будет, Мигеля. На остальных у нас не хватит ни сил, ни средств. В луче фонаря блестели очки Хинеса. Видна стала отросшая щетина, темной тенью обметавшая подбородок. Искаженное возмущением лицо. – Но ведь там томится еще столько товарищей! – с жаром возразил он. – Фалангисты, монархисты, офицеры, правые… Если оставить, их же всех расстреляют в отместку. – Мы не можем терять время, – сказал Эстевес. – Откроем камеры, пусть уходят на свой страх и риск. Но увезти никого не сможем. – Это несправедливо. – Это приказ. А приказы, даже несправедливые, не обсуждают. Теперь Фалько смог наконец вглядеться в лицо Эстевеса. Фонарь освещал его снизу, бросая угловатые тени, отчего щеки, казалось – или на самом деле, – ввалились, и скулы обозначились резче, чем в Саламанке. На поясе у него висел пистолет и две итальянские гранаты «бреда», а на пол он положил автомат «стар РУ35». Его сопровождали двое, экипированные примерно так же, в голубых фалангистских рубашках под непромокаемыми плащами: один, рыжеватый, был очень молод, второй, с подстриженными усами, – постарше. Фалько отметил еще, что блеск в глубоко сидящих темных глазах Эстевеса потускнел, словно его припорошила задумчивость. Время от времени он отрывался от карты, молча советуясь со своими помощниками, а потом вновь принимался изучать ее со спокойным осознанием того, что за этими черточками и линиями стоят опасность, бой, жизнь или смерть. Успех или провал. Иногда останавливал взгляд на Фалько, которому приходилось делать усилие едва ли не болезненное – так, что начинали ныть мышцы спины и шеи, – чтобы не отвести глаза. – Вы все время употребляете второе лицо, – неожиданно сказал Эстевес. – Это значит, что вы не пойдете с нами на штурм тюрьмы? С еще большим усилием Фалько, не моргая, смотрел в усталые глаза фалангиста. – Нет. Останусь здесь. Эстевес долго молчал, обдумывая, и наконец спросил: – Получили приказ или сами так решили? – Приказ. – Он остается здесь, вместе с женщинами, – с еле сдерживаемой злобой вмешался Хинес. – И выходит так, что… – Помолчи, товарищ, – сказал Эстевес. – Слушаю, – ответил юноша, сглотнув. Эстевес продолжал задумчиво разглядывать Фалько. – Приказы надо выполнять, – сказал он. Посмотрел на своих спутников, потом опять на Фалько. – Разумеется, – спокойно ответил тот. – Вы не фалангист. И не подчиняетесь мне. – Верно и то, и другое. |