Книга Кровавый гимн, страница 66 – Энн Райс

– Ну и каков твой мерзкий план? – поинтересовался он. – Забросишь меня на Небеса, как проделал это с Пэтси?

– Хм. Почему, собственно, меня должно волновать твое спасение? – спросил я. – Я же сказал, что начал к тебе привыкать. Откуда бы ты ни являлся, я чувствую себя избранным, когда ты удостаиваешь меня своими посещениями. И не забывай о Стелле. Свидание с ней – истинное наслаждение.

– О, ты такой милый, – сказала Стелла и обеими руками подняла куколку. – Знаешь, душка, ты являешь собой эксцентрическую проблему.

– Пожалуйста, объясни, – попросил я. – Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем философствующие дети.

– Только не думай, что я способна на философские умозаключения.

Стелла нахмурилась и одновременно улыбнулась. Кукла шлепнулась ей на подол. Стелла чуть ссутулилась, а потом медленно расслабилась.

– Вот что я о тебе думаю, душка, – сказала она. – У тебя есть совесть, но нет души, чтобы ее подкрепить. Я бы сказала – уникальный случай.

Неприятная дрожь пробежала по моему телу.

– И где же моя душа, Стелла? – спросил я.

Она, казалось, растерялась, но потом ответила:

– Запуталась! Запуталась, как мошка в паучьих сетях! Но твоя совесть летает сама по себе, без души. Это просто удивительно!

Джулиен улыбнулся.

– Мы найдем способ разорвать эту паутину.

– О, так ты намерен спасти мою душу? – поинтересовался я.

– Мне безразлично, куда она отправится, после того как покинет Землю, – ответил Джулиен. – Разве я не говорил тебе об этом? У меня вызывает отвращение телесная оболочка, черная кровь, которая поддерживает в ней жизнь, аппетит, который движет ею, и всепоглощающая гордыня, которая побудила эту оболочку овладеть моей племянницей.

– Ты перевозбудился, – заметил я. – Здесь ребенок. Ты преследовал какую-то цель, прихватив ее сюда в качестве свидетеля. Веди себя прилично в ее присутствии.

Дверная ручка повернулась.

Призраки исчезли. Какие застенчивые!

Кукла упала на диван. Вид у нее был покинутый, и она безжизненно смотрела перед собой большими нарисованными глазами.

В спальню вошли Квинн и Мона. Так как система кондиционирования в особняке Блэквудов работала исправно, Квинн переоделся в свитер крупной вязки и простые широкие брюки. Мона по-прежнему оставалась в роскошном черном платье, которое подчеркивало слабое свечение ее бледной кожи. Шею Моны украшала очень большая камея из великолепного бело-голубого сардоникса.

– Можем мы теперь поговорить? – вежливо поинтересовался Квинн, с тревогой посмотрел на Мону и снова перевел взгляд на меня.

Я понял, что Квинн был абсолютно честен, когда говорил мне о своей любви к Моне. Несчастья Моны – на самом же деле сама Мона, была она счастлива или нет – вытесняли из сердца Квинна его собственные горести и печали. Она милосердно не давала ему, по крайней мере до сих пор, скорбеть из-за потери тетушки Куин и его двойника – Гоблина. Как бы ни поступила со мной эта маленькая скорпионша, его любовь к ней была милостью Божьей.

Чем еще объяснить легкость, с которой он воспринял мой… как бы это сказать… суетный захват великолепной кровати тетушки Куин?

Я подтянулся повыше, сел, облокотившись на подушки, с комфортом вытянул ноги и только тогда согласно кивнул.

Редко мне приходилось видеть свои ступни в черных носках. Я практически не обращал на них внимания. Для двадцать первого века они, пожалуй, были маловаты. Какая незадача! Но шесть футов все еще считаются приличным ростом.

– Я хочу, чтобы ты знал: я обожал тетушку Куин, – поспешил заверить я. – Я спал поверх покрывала. Я испытал потрясение.

– Возлюбленный босс, ты прекрасно здесь смотришься, – любезно заметил Квинн. – Пусть это будет твоя комната в доме. Ты знал мою тетю. Она спала целыми днями. Жалюзи за этими великолепными бархатными шторами наглухо закрыты.

После этих слов Квинна я почувствовал громадное облегчение и мысленно дал ему знать об этом.

Он присел на скамью возле туалетного столика, спиной к круглому зеркалу с мягкой подсветкой. Мона расположилась на диване, возле куклы, которую оставил там призрак Стеллы.

– Ты отдохнул? – поинтересовалась она, изображая создание с хорошими манерами.

– Сделай что-нибудь полезное, – пренебрежительно отозвался я, – возьми эту куклу и усади так, чтобы она не выглядела брошенной и несчастной.

– О да, конечно, – кивнула Мона, как будто и не побывала в лапах смерти.

Она усадила куклу спиной к мягкому подлокотнику кресла, скрестила ей ножки, а маленькие ручки положила на подол. Кукла с благодарностью смотрела на меня.

– Что там с тобой было, Лестат? – спросил Квинн, в его вопросе чувствовалась забота.

– Не скажу точно, – ответил я. – Кажется, какие-то силы хотели вместе с ней забрать и меня. Когда она начала подниматься, мы были вместе. Но я смог вырваться. Не уверен. Временами я видел ангелов. Это страшно. Не могу говорить об этом. Не хочу переживать это заново. Но Пэтси ушла – это главное.

– Я видел Свет, – сказал Квинн. – Точно видел! Ошибки быть не может. Но душу Пэтси я не заметил.

Квинн говорил искренне, без всякой рисовки.

– Я тоже его видела, – сказала банши ^[23]. – А еще ты с кем-то дрался, ругался по-французски и кричал что-то про дядю Джулиена.

– Теперь это не имеет значения, – сказал я, глядя на Квинна. – Как я уже сказал, мне не хочется заново это переживать.

– Почему ты это сделал? – с уважением спросил Квинн.

– О чем ты, черт возьми? – удивился я. – Я должен был – ты так не считаешь?

– Я это понимаю, – сказал Квинн. – Но почему ты? Это я убил Пэтси. А ты отправился туда один и вызвал к себе духа Пэтси. Ты подвел ее к Свету. Ты вступил в борьбу. Почему ты это сделал?

– Для тебя, полагаю. – Я пожал плечами. – А может, я посчитал, что никто другой не сможет это сделать. Или для Жасмин, потому что обещал избавить ее от призрака. Или для Пэтси. Да, пожалуй, все же для Пэтси. – Я призадумался. – Вы оба так молоды для Крови. Вы так мало видели. Я видел, как воют мертвые, покидая Землю. Я видел их души в пустоте между царствами. Когда Мона сказала, что Пэтси не знает о собственной смерти, я принял решение и пошел на болото.

– И еще была песня, – сказала маленькая гарпия, глядя на Квинна. – Томми сыграл ирландскую песню, она была такая печальная.

– Кстати о песнях. Я выполнил свое обещание, – сказал Квинн. – Ну, точнее, начал выполнять. Я позвонил агенту Пэтси, разбудил среди ночи. Мы собираемся переиздать все ее записи, сделать спецрелиз – все, что она хотела выпустить. Агент очень разволновался, узнав, что она умерла, и с трудом держал себя в руках.