Книга Кровавый гимн, страница 79 – Энн Райс

– Вертолет! Они взлетают без меня! – Он выбежал на открытый балкон. – Проклятье! Остановите их.

Он обрушил на предателей поток проклятий на испанском.

Я направил мысли на источник гула. Два человека. Оба мужчины. Нужно ли нам, чтобы они сбежали, и принесет ли их побег пользу в будущем? Ответ отрицательный. Я вцепился в перила и пустил в ход Огненный дар.

Я не был уверен, что огонь преодолеет такую дистанцию, но, с другой стороны, никто не узнает, если моя попытка окажется неудачной. Тело мое напряглось, вся внутренняя энергия сконцентрировалась в одной раскаленной точке, и вдруг огненная волна врезалась в вертолет и перевернула его на бок. Каждую крупицу своей воли вложил я в этот удар. Огонь. Вертолет загорелся и через секунду взорвался.

Это произошло довольно далеко от отеля, но все в комнате вздрогнули. Яркая вспышка осветила остров.

Родриго потерял дар речи.

Я стоял возле перил и наблюдал за тем, как огромная летающая машина падает на взлетно-посадочную полосу аэродрома. Голова у меня шла кругом, пот струился по всему телу.

Вертолет упал и сгорел дотла. Мне снова стало тошно, тошно от мысли, что я мог это сделать – и сделал. Меня охватило чувство пустоты и бессмысленности собственного существования. Я ни во что не верил. Я ни на что не годился. Мне следовало умереть. Эти мысли крепко засели в моей голове. Я не мог ни говорить, ни двигаться.

Квинн взял инициативу на себя. Я слышал его уверенный голос.

– Что ж, старина, – сказал он Родриго, – теперь он не улетит без тебя. Желаешь, чтобы мы оказали тебе еще какую-нибудь услугу? А теперь скажи мне, что ты сделал с той парой, которую держал в пентхаусе, с теми, кого Оберон и Миравиль называют Отцом и Матерью?

Родриго медленно повернулся и посмотрел на меня. Глаза его превратились в щели, рот скривился от злости. Он снова взял телефон и выдал залп приказаний на испанском. Единственным словом, которое я смог разобрать, было имя: Лоркин.

Этажом выше послышались шаги.

– Хм. Значит, она тоже жива, – сказал Оберон у него за спиной.

Послышался тихий мелодичный голосок Миравиль:

– О, пожалуйста, пожалуйста, если вы пришли, чтобы освободить нас, позвольте нам подняться в комнату Отца и Матери. Позвольте увидеть их. Родриго обещал, что они там, они заморожены, пойдемте туда! Они целы и невредимы. Пожалуйста, Оберон, прошу тебя! Пока Лоркин не пришла.

– Ты тупица! – рявкнул Родриго, не сводя с меня глаз.

Потом он метнул взгляд в сторону Моны и Квинна, пытаясь понять, кто мы такие и по каким правилам с нами играть. Родриго лишился пистолета, но за голенищем сапога у него был нож, и он с нетерпением ждал появления Лоркин.

Лоркин удовлетворила ожидания всех и каждого.

Мы слышали, как она спускалась с верхнего этажа, ее шаги на балконе, а потом она сама появилась в дверях.

Еще до того, как я успел понять, кто передо мной, Оберон страдальчески вздохнул, а Мона горько рассмеялась.

Лоркин была шести с половиной футов ростом, и личико у нее было, как и ожидалось, свежее и детское, но не овальной формы, а круглое, а глаза – миндалевидными. Удивительно красивые глаза, обрамленные такими густыми ресницами, что можно было подумать, что они искусственные, но они были настоящими. У нее был маленький аккуратный носик, сладкие розовые губки и маленький твердый подбородок. Длинные рыжие волосы, доставшиеся ей от Моны, были зачесаны назад и заколоты на затылке.

Лоркин была в кожаной жилетке, в мини-юбке с болтающимся поясом и в сапогах на высоком каблуке со шнуровкой на задней стороне голенища.

В чем эпатаж? Она была вооружена. В дополнение к пистолету в наплечной кобуре на плече болтался АК-47.

Она мгновенно оценила ситуацию. Но для страховки Родриго выдал еще одну тираду на испанском, в которой призывал ее убить нас всех, включая Оберона, но исключая Миравиль.

– Прикоснешься к автомату, красавица, – предупредил я, – тут же превратишься в кучку пепла.

Оберон преобразился от гнева.

– Ты грязная тварь! – заявил он. – Убийца и предательница Скрытого народа! – Талтос затрясся, слезы покатились по его щекам. – Ты с ними заодно, ты оставила меня гнить в этой комнате внизу! Вероломная сука!

Оберон вытащил из-за пояса пистолет и прицелился в Лоркин. Мона выбила оружие у него из рук.

– Милый, успокойся, – дрожащим от волнения голосом сказала она. – Теперь это просто опытный образец. Роуан Мэйфейр решит, что с ней делать.

– Роуан Мэйфейр? – иронично переспросила Лоркин. – Роуан Мэйфейр нашла этот остров?

– Пристрели их! – рявкнул Родриго по-английски.

Лоркин не пошевелилась.

– И Роуан Мэйфейр послала Охотников за Кровью спасти нас? – Голос ее был сладким почти на физическом уровне, но это не имело никакого отношения к ее намерениям. У нее было очень выразительное лицо, но она все же понизила голос до шепота: – Неудивительно, что Отец влюбился в эту женщину. Средств у нее более чем достаточно.

– О, это не так, он всегда любил Мать! – воскликнула Миравиль. – Прошу, не говори такие злые слова! Оберон снова свободен. Мы вместе! Родриго, ты должен позволить нам остаться вместе.

– Пристрели их! – опять заорал Родриго и обрушил на Лоркин тысячу испанских проклятий.

– Почему бы не убить его прямо сейчас? – спросил Квинн, указывая на Родриго.

– Лоркин, тебе известно, где сейчас Отец и Мать? – спросил я.

– В безопасности. Они заморожены.

– Но где именно? – еле сдерживая раздражение, уточнила Мона.

– Я буду говорить только с Роуан Мэйфейр, – заявила Лоркин.

– Прошу, дай мне их увидеть! – взмолилась Миравиль. – Оберон, убеди ее открыть пентхаус.

– Родриго, я не вижу ни одной причины, чтобы оставить тебя в живых, – сказал я.

– Давай я пристрелю его, – вызвался Оберон.

– Нет, – возразил я. – Ты возьмешь пистолет и застрелишь Лоркин.

Родриго словно помешался и решил выпрыгнуть с балкона. Я свернул ему шею, и он мгновенно отправился в мир иной. Безжизненное тело со шлепком упало в лужицу крови на кафельном полу.

Я обернулся и увидел, как Лоркин отступила к стене и выставила перед собой руки на манер распятия. Она потянулась к кобуре, но Квинн простым усилием воли быстро решил эту проблему. Лоркин смотрела ему в глаза. Она была абсолютно спокойна.

Мона отчаянно пыталась понять Лоркин.

Оберон заливался злыми слезами, Миравиль вцепилась в него обеими руками.

– Ты все время была заодно с ними, – сказал Оберон. – Кем ты была? Мозгом, обеспечивающим процветание Родриго? Ты, с твоим интеллектом, с твоими способностями? Ты могла выйти на связь с внешним миром и позвать на помощь! Ты могла увезти нас с этого острова! Будь ты проклята за все, что ты сделала! Почему ты так с нами поступила?