Онлайн книга «Семиевие»
|
– А сколько всего вас таких «энци»? Сонар резко, по-птичьи дернула головкой и украдкой посмотрела на Тэ. Взглядом она ни с кем не встречалась, смотрела всегда как-то боком. – Я догадываюсь, что столько же, сколько томов в «Британской энциклопедии», – продолжал он, – но не знаю, сколько их. У нас не сохранилось ни одного экземпляра. – Нас три группы: десять, девятнадцать и одна, – ответила Сонар. – Десять микропедий. Много статей, но вкратце. Девятнадцать макропедий. Статей меньше, но зато подробно. И одна пропедия, она же Оглавление. – И к какой группе относишься ты? Эйнштейн, спускавшийся впереди, развернулся. – Она же говорила, что она том пятнадцатый! Парень вообще был вежливый, и даже учтивый, но в последнее время вдруг ни с того ни с сего раздражался. Отвернувшись, он уставился под ноги, шея побагровела. – Прошу прощения, – сказал Тэ, затем снова обратился к энци: – Вас распределяют по жребию или?.. – Нет! Тэ не удивился. – Более взрослые энци сначала натаскивали меня на маленьких книгах, чтобы оценить мою память. – Когда? В каком возрасте? – Когда решили, что в детородительницы я не гожусь. Эйнштейн развернулся так резко, что не удержался на ногах и приземлился прямо на задницу. Реакция была настолько утрированная, что Тэ отвернулся, лишь бы не расхохотаться. Но так он оказался лицом к лицу с Лангобардом, который пребывал в таком же затруднении. Оба остановились и посмотрели в разные стороны. – Предвосхищая вопрос, который сейчас более всего занимает юного Эйнштейна, – сказал Бард, – не будет ли с моей стороны бестактным поинтересоваться, а чем именно ты не годишься в «детородительницы»? Энци посмотрела с высоты на Тихий океан и пожала плечами, как будто особо на эту тему не задумывалась. – Не знаю. Может, слишком тощая? Не на что взглянуть? Неконтактная?.. – Давай проясним общую картину, – сказал Тэ. – Скольких девушек из десяти отбирают в детородительницы? – Не знаю. Четырех? – Стало быть, нерожающих в вашем обществе больше, чем рожающих, – озвучил Тэ, чтобы успокоить Эйнштейна. – Так было десять лет назад. Сейчас, конечно, когда мы вылезли из Норы и места стало больше, рожать стали активнее, – объяснила Сонар. Чуть раньше она сообщила остальным, что ей шестнадцать. – Ясно. То есть они считали, что в шесть лет знают о тебе достаточно для такого решения. Ладно. Итак, начинают с простых книг. А потом? – Если ты вообще умеешь читать, тебе дают всю энциклопедию. – А, теперь понятно, откуда ты знаешь про рации, эпикантус и другие темы за пределами пятнадцатого тома. – Да. Нужно прочитать все целиком. Когда тебе исполняется десять, решают, кем ты станешь: макропедией или микропедией. – Наверное, одни престижнее других? – Ну конечно! – воскликнула Сонар, только не уточнила, какие. – Звучит, как будто микропедии заучивают всякие малоизвестные мелочи и факты, – предположил Эйнштейн. Рискованная догадка, особенно если неверная. Но любовь ослепляла, и он не обращал на это внимание. – Да, если хочешь стать одной из девятнадцати, нужно уметь запоминать гораздо больше, – ответила Сонар, одарив парня теплым взором. – А чтобы занять место предыдущей Сонар-Таможни, тебе нужно было одолеть ее в поединке или как? – спросил Тэ и тут же отругал себя за это, забыв, что у диггеров с чувством юмора плоховато. Эйнштейн бросил на него испепеляющий взгляд. – Нет, в моем случае такого не было, – вежливо ответила энци, оставив всех гадать, только в ее случае или вообще. – Меня обучала Чехов-Шпицберген. – Какое благородное и прекрасное имя! – воскликнул Лангобард. – Том девятнадцатый? – Восемнадцатый, – ответила Сонар с легким укором, не веря, что кто-то может в этом не разбираться. – И у вас прямо сохранились настоящие бумажные копии? – спросил Тэ. – Да, конечно, но мы достаем их только в особых церемониальных случаях. Обычно мы работаем с рукописными списками. – Такое ощущение, что Руфус припас в убежище целую тонну бумаги. – Несколько тонн, – поправила энци. – Натуральный хлопок, пэ-аш нейтральная! Во время ночного бегства по горам вести подобные разговоры не было возможности, поэтому представление о культуре диггеров оставалось довольно обрывочным. О чем-то можно было догадаться, если вспомнить историю Каменного Ливня. Фаза под названием Остывание началась только в конце четвертого тысячелетия после Ноля, когда новому человечеству удалось собрать все лунные осколки, и число болидов, падающих на поверхность, резко сократилось. До тех пор диггеры обеспечивали выживание своей небольшой популяции в крепости, которую оборудовал Руфус. Расширять Нору было весьма затруднительно, потому что она была герметичной системой, а также потому, что ненужную породу попросту некуда складывать. Как знают все, кто хоть раз копал яму, объем вынутого грунта всегда больше объема самой ямы. Какое-то время диггеры сбрасывали породу в глубокую заброшенную шахту, но как только она наполнилась, настал тупик. А из-за Каменного Ливня о прямом контакте с поверхностью нечего было и мечтать. Так что почти четыре тысячелетия они все силы употребляли на то, чтобы количество людей в норе не превышало нескольких сотен. Отсюда и строгий контроль рождаемости. Благодаря энци, они знали все о контрацепции, но не могли производить ни презервативы, ни противозачаточные таблетки, так что знания эти оставались балластом. Пришлось прибегнуть к строгой морали, запрету общения между полами, хирургической стерилизации. Эту операцию, как и все остальные, проводили без анестезии (запасов медикаментов хватило ненадолго – всего на несколько лет после Ноля). Очевидно, они в совершенстве овладели акупунктурой и умением крепко стискивать зубы. С одной стороны, они должны были сразу заметить, что Каменный Ливень идет на спад, поскольку грохот ударов наверняка доходил до самых стен Норы. С другой стороны, это было несложно проворонить, так как даже самые масштабные перемены занимали несколько поколений. Однако диггеры тщательно регистрировали частоту и силу ударов, что позволило им вычислить спад в конце четвертого тысячелетия. Наконец решили, что ничего страшного не случится, если пробить горизонтальный тоннель – штольню. Предполагалось, что на таком крутом склоне обломки, выброшенные из ударных кратеров, не удержатся, и он будет свободен. Расчет был в целом верен, но таких обломков у подножия горы навалило выше, чем ожидалось, и штольня чуть было в них не уперлась. Впрочем, этого было достаточно: через штольню можно было выталкивать вынутую породу и за счет этого расширять Нору. Атмосфера все еще была не пригодна для дыхания, поэтому, когда не нужно было выбрасывать мусор, штольню герметизировали, чтобы ядовитые испарения не проникали в вентиляционную систему, за которой так тщательно следили почти четыре тысячи лет. В принципе, система была практически та же, что на орбиталищах. Двуокись углерода удаляли посредством зеленых растений и химических поглотителей. И то, и другое нуждалось в питании: для реакции в поглотителе требовался нагрев, а для растений – свет. Поскольку доступа к солнцу не было, энергию получали из геотермальных источников. Необходимые механизмы, которые уходили глубоко в гору, построили еще Руфус и его соратники. Поддержание этой системы в рабочем состоянии было постоянной обязанностью каждого обитателя Норы все время, что они там провели. |