Книга Семиевие, страница 218 – Нил Стивенсон

Мужчина ее не ожидал. Кэт отчего-то подумалось, что он повторяет реплики, репетируя, что будет говорить. Это дало ей несколько секунд форы.

За все свои три перерождения Кэт Амальтеина видела аретаиков всего несколько раз, и то издали. Она не вполне понимала, что такого впечатляющего или красивого находили в этой расе, но данный представитель был действительно выдающимся. Ростом он был, наверное, метра два с лишним; у него были длинные волосы цвета воронова крыла, зачесанные назад, чтобы открыть высокий благородный лоб, мощный выдающийся нос, большие, иссиня-черные, глубоко посаженные глаза. Морщины только придавали ему вид человека зрелого и умудренного опытом.

Пять тысяч лет назад вместе со всем прочим умерла и аристократия, но представление об аристократии, по крайней мере, в ее идеализированной форме, нашло отражение во всех чертах этого человека, его одеянии, осанке и во взгляде, которым он удостоил Кэт-три, когда оправился от удивления. На его лице нарисовался вежливый интерес – так люди возвышенного склада ума относятся к неожиданным встречам, в которых видят иронию судьбы. Когда-нибудь они, отбросив политические противоречия, со смехом будут вспоминать эту встречу за бокалом красного антимерского. Так он, наверное, размышлял, пока Кэт-три не засадила ему патботом точно посередь лба.

Ужик, в мозгу которого была записана простейшая функция – реагировать на все интересное, повернулся на звук выстрела. Кэт придавила его ногой. Робот постарался сопротивляться, но в итоге упал. Он мог бы погнаться за мойринкой, но такой программы в него не вшили. По сути, это была всего лишь платформа с камерой, обладающая только зачатками сознания. Ужик остался на месте, тупо пытаясь отыскать лицо аретаика, чтобы оно попало в центр кадра. А поскольку аретаик катался по земле, будто охваченный огнем, это требовало немалой гибкости.

Кэт-три тем временем сломя голову бежала через лес. Прикинув, что болото она почти обогнула, повернула в сторону моря. Замедлила шаг. Если расчет был верен, она приближалась ко второму диггеру, и, в отличие от Барда, Беледа и Роскоса, у нее не было никакой защиты от стальных стрел.

За спиной и выше по склону хрустнула ветка. Диггер, рыжеволосый и голубоглазый, стоял всего в пяти шагах. Тетива лука полностью натянута, стрела нацелена прямо в лицо мойринке. Свежеотточенный наконечник ярко бликовал в свете из бухты. Свой катапульт Кэт-три убрала по дороге, чтобы не мешал бежать. Защищаться нечем.

Кантабриджия-пять не приказывала ей вывести из строя обоих диггеров. Главное – не дать им никому навредить и не допустить, чтобы их трупы попали в прямой эфир.

– Ты совершаешь ужасную ошибку, – сказала она.

Диггер не шевельнулся, но медленно кивнул. Она приняла это как знак согласия на разговор.

– Те люди – красные – лишь притворяются, что на вашей стороне, а на самом деле только и ждут, чтобы извлечь выгоду из вашего союза. Они сами хотят занять Землю.

– А вы – нет?

– Синие тоже немногим лучше.

– Тогда зачем нам слушаться вас?

– Вы никого не должны слушаться вслепую. Ни меня, ни его, – она указала в сторону аретаика.

Молчание. Диггер обдумывал ее слова.

– Ты знаком с Чехов-Шпицберген? – спросила Кэт.

– Конечно.

– Она рассказывала тебе про шахматы?

– Я и без энци знаю, что такое шахматы, – сказал диггер. – Мы играем в них испокон веков.

– Тогда тебе известно, что пешка – самая слабая фигура, но может стать сильной в зависимости от ситуации на доске. В начале игры ими жертвуют легко. В конце игры они могут поставить мат королю.

Ее перебил еще один хлопок кнута, донесшийся снизу, затем разом еще два. Кэт боролась с желанием обернуться и посмотреть. Диггер посмотрел на поле боя, оценил обстановку и снова повернулся к мойринке. Наконечник стрелы не поколебался ни на мгновение.

– Пешки в этой ситуации – вы. Вы даже не представляете, насколько малы и незначительны по сравнению с силами наверху. Если вы позволите красным играть вами, то стоит им добиться своей цели, вас тут же пустят в расход. Если вы будете вести собственную игру, то станете сильнее и будете на равных с остальным человечеством.

Диггер резко вскинул лук – Кэт-три дернулась и зажмурилась, – затем ослабил тетиву и убрал стрелу в колчан.

– В каждой шутке, как говорится, есть доля истины, – сказал он.

– Да.

– И все-таки твои слова подтверждают подозрения, которые зрели у меня с той самой минуты, когда пришли эти ваши красные. Я намерен вернуться назад и обсудить все с остальными.

Ничего больше не сказав, он повернулся спиной к Кэт-три и ушел обратно в горы Берингии.

– Мне многое про тебя известно, Тюратам Лейк, – сказала Кантабриджия-пять. – По крайней мере то, что попало в официальный рапорт.

– Значит, от силы половина.

– Пусть так. Но я знаю, как ты внутри разрываешься. – Она лишь слегка наклонила голову в сторону склона, глаза за стильными линзами одра блеснули золотом. – Ты хочешь вступить в бой и помочь товарищам. Весьма похвально, но мне – и Цели – ты нужен здесь.

– Хорошо. Весь внимание.

Хоть в этом не было никакой практической пользы, его не покидал вопрос, сколько же лет этой женщине. Эпигенетические сдвиги могут скрадывать видимые проявления старения. Есть подтвержденный факт, что как минимум одна мойринка – Ямайка Набалдашник-двенадцать дожила до двухсот лет. При каждой беседе Тэ мысленно прибавлял Кантабриджии-пять лет по десять. Сейчас ему казалось, что ей за восемьдесят.

– Что ты знаешь про пингеров? – спросила она.

– Если честно, то мне они больше кажутся выдумкой, чем фактом.

– В нынешнее время выдумки бывают правдивее фактов.

– А что знаешь о них ты? – спросил, в свою очередь, Тэ.

Впервые Кантабриджия-пять будто не знала, что ответить. Она пристально взглянула на динайца, подняла одр на лоб.

– Я должен знать, – сказал Тэ, – не вышли ли они из какой-нибудь пробирки в лаборатории красных.

– Красные даже не знают об их существовании.

– Значит, из наших?

– Синих? Нет, твоя первоначальная гипотеза верна, Тэ.

– А откуда ты знаешь мою гипотезу?

Она опустила глаза на коробку из-под пиццы, которая лежала в песке у валуна.

– Я знаю, что внутри.

– Благодарю, – сказал Тэ.

Он отвернулся и широким шагом направился к юному айвинцу. Тот стоял на берегу и нервно поглядывал в сторону битвы, гремевшей неподалеку.

– Эйнштейн! Слушай сюда. Настала пора тебе войти в историю.

В бою с участием патботов использование кнута, пусть и сделанного из мини-цеплетов, не создает бойцу ни особых преимуществ, ни помех. Обширные исследования, проведенные в военных лабораториях синих, показали, что в среднем кнут менее эффективен, чем катапульт, который достаточно навести на противника, а дальше патбот сделает свое дело. Противники утверждали, что методика исследований в корне ошибочна, поскольку не учитывает два фактора, которые играют ключевую роль в реальном сражении. Во-первых, психологическое воздействие на обороняющегося: кнут извивается и может ударить с любого направления, в том числе из-за угла или препятствия. Во-вторых, тренировка и мастерство, что вообще с трудом поддается измерению. Подопытные, которым давали кнуты в лаборатории, едва ли могли сравниться с неондерталами: те приучались к ним с раннего детства и обладали древним массивом знаний – по сути, боевым искусством, – которым ни с кем не делились. Кроме того, если кнут рассыпался посреди удара, то составлявшие его патботы на сверхзвуковой скорости летели в цель, что по эффективности не уступало залпу катапульта. При попадании жертва не только получала прямой физический урон от кнута – патботы также впивались в нее и выполняли обычную программу. А при промахе цепь заново рекомбинировалась без каких-либо потерь, и все патботы вновь собирались для очередного замаха. Снаряды катапультов, попавшие в молоко, на такое способны не были.