Книга Пять жизней читера, страница 71 – Артем Каменистый

Заливая оголенное мясо йодом, не выдержал, через зубовный скрежет выдал короткое, емкое и крайне неприличное слово.

Из соседней комнаты тут же отозвалась спутница:

— С кем это ты там ругаешься?

— С кем, с кем… с болевыми рецепторами.

— Раз уж не можешь общаться, как приличный человек, не мог бы ты, пожалуйста, общаться с ними потише? Дождь почти прекратился, а слух у мертвяков хуже не стал.

— Ну извини, вырвалось, я ведь не ты.

— В каком смысле — не я?

— Если бы мне кость разнесло в труху, я бы, наверное, с утра до ночи на луну завывал. Кстати, она здесь есть или на ней сэкономили?

— А ты разве не знаешь?!

— Да куда мне, придурку, знать такое, всего-то два раза ночь видел. В первую небо дымом затянуло, да и руки не дошли астрономией заниматься, а вторую с тобой в доме просидел. Романтика, к сожалению, не отвлекала, зато тучи были такие, что не поймешь — в какой стороне эту луну искать.

— Романтик, тебе еще раз намекнуть насчет ног, которые могут оказаться сломанными в нескольких местах из-за проблем с недержанием языка?

— Няш, уж прости за прямоту, но ты сейчас не в том состоянии, чтобы угрожать моим ногам.

— Рокки, не нужно извиняться за тупость, она простительна. Ты такой смешной, ты вообще не понимаешь, с чем имеешь дело, и при этом считаешь себя самым умным. Это почти у всех бывает, «тупость новичка». Система угнетает интеллект приблизительно до десятого уровня, подкачаешься, начнешь соображать получше. Для меня это давно в прошлом, и видел бы ты, из каких ситуаций я выкручивалась. Та, что сейчас, — вообще ерунда. Самое худшее, что со мной случалось до этого, — правую руку по локоть потеряла, а с лица часть мяса сорвало вместе с глазом и ухом. Ребра еще сломала, внутреннее кровотечение, ну и по мелочам всякое. Представляешь, каково мне было? Крови потеряла море, до сих пор не верится, что сумела выжить. Сама бы, конечно, не выкарабкалась, помогли мне.

— Сказками кормишь?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но все так и было.

— И как такое получилось?

— Сунула руку в пасть руберу.

— Кому? Мертвяку? На хрена?!

— Очень крутой мертвяк — последняя ступенька перед элитой. В разных местах по-разному считают, но я привыкла к тому, что они начинаются от сорок шестого уровня и заканчиваются шестьдесят первым. Если повезет наткнуться на совсем уж начинающего и невезучего, он будет весить килограмм под семьсот, а самые серьезные дотягивают до тонны. Броня внахлест прикрывает, как доспех, все уязвимые места защищены, кроме нескольких точек, даже попадания в стык серьезной пулей не всегда помогает. Хотя, конечно, от стыка зависит: есть точки, где и обычный пистолет может прилично навредить.

— Зато добра в нем, я так понимаю, побольше, чем в том товарище, который в навозе разлегся.

— Не элита, конечно, но да, ценная добыча. Чего ты там засел, иди сюда, так можно потише говорить.

— Да я свои, как ты это назвала, царапины заделываю.

— Здесь и заделаешь, не нужно орать на весь дом. Я спать не могу, нога аж дергается, вот же скотина. Хоть поболтаем, поучу тебя полезному, отвлекусь.

— Да я уже почти закончил и спать собирался.

— Ну все равно подходи, много спать вредно, тут часто во сне убивают. И лучше чаю сперва сделай, взбодрит. Кроме печенья есть что-нибудь к нему?

— Карамелек немного. Но они, по-моему, застали Большой Взрыв.

— Сойдут и такие, тащи все, что есть. Когда восстанавливаюсь, меня всегда на сладкое тянет, а иногда еще и на жирное.

— И куда только девается…

— Так не в коня корм, я вообще не толстею, сколько ни корми, моя крестная шутила, что нужно сменить мне прозвище на Швабру или что-то в этом духе.

Примус заработал без затяжного шаманства — вот что значит опыт. Напрягал устойчивый запашок бензина, но Рокки надеялся, что это в порядке вещей, да и если пыхнет, он тут наготове, сразу накроет побитым молью пальто, а сверху плеснет воды из ведра.

Справится.

Пытаясь составить в уме список вопросов, ответы на которые нужно попытаться получить у Няши, Рокки начал путаться в мыслях, а потом поплыл до такого состояния, что с трудом вспомнил, куда сам же засунул заварку. В сон начало клонить неудержимо, хоть бери да веки придерживай.

Заварки сыпанул столько, что для кипятка почти места не осталось. Сделал это сознательно, надеясь, что крепкий до черноты и нестерпимой горечи чай хоть ненадолго разгонит сонливость. Няше, естественно, разбавил как следует, после чего отнес кружки и скудную закуску в комнату девушки.

Та, снизойдя до скупых слов благодарности, следом спросила:

— За споровой шкалой следишь?

— Глаз с нее не спускаю.

— И как ноги?

— Да хоть выкидывай.

— Сильно болит?

— Боль — ерунда. С коленями хреновое дело, они не слушаются, сами под себя подгибаются временами.

— Не переживай, это ненадолго. Жаль, что нет мяса или тушенки, очень хорошо помогает при заживлении. Ну это если, конечно, живчик есть.

— Слушай, тут дом без ставен, это ничего?

— Кому надо, нас найдут что со ставнями, что без, — нахмурилась Няша.

— Ты о чем?

— Система не любит, когда кто-то долго на одном месте сидит, за такое часто наказывает. Да и опасно здесь, деревня много кого может привлечь.

— Уж не ведешь ли ты к тому, что и отсюда сваливать надо?

— Надо, конечно, но мы сейчас не в том состоянии. А вот завтра — возможно.

— Мы и завтра не станем бодрыми и здоровыми.

— Нам это и не нужно, главное — быть живыми. Захватим одеяла и теплую одежду, переберемся в лес. Он отсюда недалеко.

— В лесу все водой пропиталось.

— Да, ты прав, но это даже хорошо, ведь мокрая земля хуже запах держит. Рокки, пойми, нам и правда опасно здесь оставаться. Кусача больше нет, зато осталась его туша, завтра она начнет пованивать, и пованивать хорошо, а этот запах мертвяки издалека чуют.

— Тут и без кусача тухлятиной несет.

— Это другое дело. Те зараженные, которые боялись сюда приходить, по такому запаху поймут, что деревня теперь свободна. Они могут прийти. Хорошо, если один-два заявятся, а вдруг стая?

— Стаями они и по деревням бродят?

— Еще и какими. Бывает, из центральных областей материка такие полчища приходят, где тысячи тварей, и многие из них не уступают, а то и покруче кусача. Это называется орда, очень неприятное явление. Все на своем пути сметают, даже самый сильный стаб не всегда можно отстоять.

— Как вы тут живете при таких делах?