Книга На крыльях. Музыкальный приворот, страница 96 – Анна Джейн

– Какой палочке? – удивленно проговорил Александр Михайлович, ничего не понимая. Марина Сергеевна тоже с удивлением взирала на девушку в фирменном фартуке заведения. И только Таня кусала губы – уж она-то отлично знала, как и второй брат, чем занимается их Ефим.

– Барабанной! – выдохнула экзальтированная поклонница группы «На краю». – Келла, пожалуйста, дай автограф! И можно селфи?! – молниеносно вытащила она телефон.

– Я не Келла, – сглотнул барабанщик, видя, что глаза родителей становятся все больше и больше. – Вы перепутали, девушка.

– Ничего не перепутала! – заверещала она от переизбытка эмоций, тыкая ему под нос блокнотик, в который записывала заказы. – А остальные парни тоже из Берлина вернулись?! А концерт будет?! Я вашу группу обожаю!

– Какую группу? Девушка, вы о чем? – свел брови к переносице Александр Михайлович.

– Мою любимую! – закатила глаза девушка, хватаясь за Келлу, как за самое большое сокровище в мире.

Но в этот момент ее утащили коллеги, которых, видимо, ее поведение удивило не меньше посетителей ресторана. На столик, за которым сидели две семьи, оглядывались.

– Что-то я не понял, – сдвинул брови отец Келлы. – О чем это она говорила?

– Чокнутая, – натужно засмеялся парень, и Нинка тоже нервно захихикала. Она вдруг подумала: если папаша Рыла узнает, что тот столько лет водил его за нос, то пришьет, и не видать ей завтра – уже завтра! – свадьбы!

– Какую она там группу упоминала? – повернулся к супруге Александр Михайлович, сопоставив кое-какую информацию: про Москву в августе, куда якобы ездил по делам компании Ефим, и про Берлин, да и слышал он как-то от кого-то, что, мол, средний его сын похож на музыканта из одной группы, но значение тогда этому не придал. К тому же раньше Ефим играл на барабанах – связался с какой-то шпаной в их городишке, и они возомнили себя рок-группой. Насилу эту дурь из его головы выбили.

Марина Сергеевна пожала плечами.

– «На краю», – ляпнул зато Сережа, не знающий тонкостей взаимоотношений семьи Келлы, и Нинка зверем на него глянула. А Виктор Андреевич довольно закивал головой. Происходящее крайне его забавляло.

– Что за группа? – нахмурился Александр Михайлович. И, прежде чем Нина пнула брата, тот выдал:

– Так вы лучше у сына спросите, он же там играет!

Келла едва не убил Сергея взглядом, но промолчал.

Ничего более не говоря, Александр Михайлович достал телефон и набрал в поисковике всего два слова: «На краю». Взору его предстало множество информации: как текстовой, так и видео и фото. «На краю» была современной группой, играющей тяжелый рок, довольно популярной. На снимках мужчина сквозь толщу глумливого грима узнавал собственного сына. На некоторых фото Ефим был без грима, только с ярко-синими волосами и отвратительными проколами на лице и в ушах – и тогда сходство становилось еще большим. Еще на некоторых он сидел за барабанной установкой и с палочками в руках.

Как так вышло, что раньше Александр Михайлович, опытный, между прочим, опер, не замечал очевидного, было непонятно. То ли потому, что они с сыном почти не виделись последние годы, то ли потому что он всегда был слишком занят работой.

Сапожник без сапог.

– Ах ты, засранец, – поднял мужчина полный гнева взгляд с фотографии, где синеволосый парень с голым торсом и татуировками держал в зубах барабанные палочки, на собственного сына, который только поморщился. Он никак не ожидал, что отец все узнает, да еще и именно сегодня.

Черная полоса – да и только.

– Па, этот чувак из группы просто на меня похож, – улыбнулся Ефим, пытаясь совладать с собственными эмоциями. – Часто путают. Аж бесит.

– Да-да, – подхватила Нина. – Его при мне раза три Келлой каким-то называли! Милый, может быть, тебе в шоу двойников участвовать? – игриво толкнула она парня.

Александр Михайлович, которому верить во весь этот бред с какой-то там рок-группой не очень-то и хотелось, встал со своего места, подошел к сыну и сказал тихо, но грозно:

– Руку покажи.

– Что? – не сразу понял Ефим.

– Задери рукав и покажи руку, – хотел убедиться отец в том, что у сына нет татуировки, как у того пацана с барабанными палочками в зубах.

– Я не колюсь! – возмутился Келла.

– Руку! – выкрикнул отец. Он схватил его за запястье и дернул рукав рубашки вверх, обнажая цветную татуировку.

– Подлец! – взревел Александр Михайлович. – Да как посмел родного отца обманывать?!

И тут парень взорвался. Вскочил на ноги и закричал зло, ударив обеими руками по столу так, что чуть тарелки не подпрыгнули:

– Да! Да! Да! Я никакой, на фиг, не инженер! Рад? Я вообще в универе не учился! Я играю на ударных в этой группе! У меня татухи, пирсы и синие волосы! И когда приеду обратно в берлинскую студию, перекрашусь!

Он решил, что терять уже нечего. И больше не сдерживал себя.

Марина Сергеевна изумленно охнула. А Александр Михайлович стоял, ничего не говоря и глядя на сына покрасневшими от ярости глазами.

– Как же так, сынок? – спросила мать, прижимая руку ко рту.

– А я тупой, ма, – ухмыльнулся Келла, и дядя Витя одобрительно закивал – чужие семейные разборки доставляли ему удовольствие. – Я провалил все экзы в первый раз – попал в армию. А когда вернулся, опять все провалил! А вы так переживали – помнишь, ты все плакала мне в трубку, что я теперь никем не стану? – что мне пришлось соврать. Мол, поступил, все отлично! Ма, па, я учусь в техническом! А сам играл на барабанах. На гитаре. Подрабатывал. Вы вообще знаете, как я жил?

Он улыбнулся безумной улыбкой, и даже Нина не стала встревать, почувствовав себя не в своей тарелке.

– У меня не было денег, не было квартиры, и родителей тоже – не было! Потому что вам нужен был успешный сынок-студент, а не музыкант и грузчик! – орал Келла, и снова весь зал с интересом уставился на столик двух семей. – У меня была только моя музыка!

– Как ты мог так поступить со мной и матерью? – зло произнес отец, надвигаясь на Келлу медленно. – Мы хотели сделать из тебя человека!

– А получился Зелибоба, – тихо прокомментировал дядя Витя, и жена толкнула его в плечо.

– А знаешь, почему я в военную академию не попал, как ты хотел? – продолжал Ефим, который не умел вовремя останавливаться. В нем все кипело, и хотелось наконец сказать правду. Ту правду, которую он столько лет умалчивал. – Думаешь, меня по здоровью запороли? Не-а, па, я сам себя запорол, – в подробности парень вдаваться не стал, но и этого его отцу хватило. – Знаешь, почему? Да мне плевать на твою армию и на твои погоны! Я в армии отслужил – хватило! – продолжал Келла, бурно жестикулируя. – Мне музыка нравится, и, черт побери, я буду заниматься только ей!

– Негодяй! – схватил его за грудки отец и как следует встряхнул.