Книга И дам вам сердце новое, страница 26 – Александра Миронова

— Здравствуйте, — радостно сказала она, делая шаг навстречу великой артистке. — Как у вас здесь красиво!

Мать, кинув быстрый взгляд на сына, театральным жестом протянула руки к Жене.

— Проходите, дорогая, — глубоким контральто приветствовала она гостью, попутно зажимая ее руку в железные тиски ладоней. — Мы вас так ждали!

София Николаевна широко улыбнулась, явив миру совершенную работу специалистов по эстетической стоматологии. Женя тут же поняла, что ненавидит ее. Впрочем, судя по блеску в стальных глазах певчей птицы, это чувство немедленно стало взаимным.

— Поцелуй же свою старую мать, — велела птица сыну, подставляя ему напудренную щеку, над которой неустанно трудились лучшие косметологи страны.

Вадим сразу включился в игру.

— Мама, дорогая, я могу назвать тебя как угодно, но только не старой! — Он приложился к подставленной щеке и, легко подхватив мать под руку, потянул в дом. — Ну что, все в сборе?

* * *

Обещанный тихий семейный ужин более всего напоминал пиршество святой инквизиции. Женя ерзала, словно на раскаленных углях, то и дело вызывая удивленный взгляд Светланы — жены Константина, родного брата Вадима. Кроме взглядов Светлана никак не выдавала своего присутствия. Она была бесплотна и безмолвна, безучастно гоняя по тарелке масляные черные икринки и время от времени потирая пальцы рук.

Константин был ей достойной парой. Высокий, плотный, довольно симпатичный и совершенно непохожий на брата — он угрюмо смотрел прямо перед собой и старательно отбивался от нападок матери, уделявшей ему пристальное внимание.

— Как твоя работа? — поинтересовалась София Николаевна, уже пятнадцать минут терзавшая салатный лист на фарфоровой тарелке.

— Нормально, — буркнул Константин.

— Нормально, значит, ты скоро перестанешь протирать штаны в своем рыбхозе? — невинно поинтересовалась мать.

— Нет, не перестану! Меня все устраивает, — огрызнулся Константин, нервно теребя белоснежную салфетку, лежащую на коленях. Казалось, что его большие желтоватые руки живут собственной жизнью. Они то и дело взлетали к груди, потом вновь возвращались к несчастной салфетке. Время от времени шарили в карманах и, не обнаружив там ничего интересного, вновь взметывались к груди.

— Милочка, а ты почему не ешь икру? — покровительственным тоном обратилась Потоцкая к Светлане.

— У меня на нее аллергия, — тихо прошептала Светлана.

— Аллергия? Ну надо же! Какие нынче домохозяйки нежные пошли. А что, очень удобно. Когда нет денег купить пристойную еду, всегда можно обелить себя фразой «у меня на нее аллергия». А на шампанское «Вдова Клико» или на трюфели у тебя аллергии нет?

Светлана тяжело вздохнула и впилась ногтями в тонкую ткань юбки. Затем медленно встала.

— Извините, мне надо выйти, — прошептала она и тенью выскользнула из комнаты. Женя заметила красные пятна на руках у женщины и поразилась ее самообладанию. Свекровь довела ее до белого каления, а она и слова не сказала. Неужели и ее ждет такая же жизнь? Впрочем, нет, Ирена ни при каких обстоятельствах не позволит себе такого самодурства.

— Везет же нынешней молодежи, могут позволить себе ничего не делать, — театрально вздохнула София Николаевна, глядя на мужа. — А помнишь ли ты, Вова, как мне пришлось с младенцем на руках ездить на репетиции и как мое любящее материнское сердце разрывалось на части от тоски и ужаса, когда приходилось уезжать на гастроли? Но что мы могли сделать? Мы нуждались в еде и питье, ведь у нас не было мамы и папы, которые бы все принесли на блюдечке.

Константин с грохотом отодвинул стул и, бросив истерзанную салфетку на пол, последовал за женой.

— Мне надо позвонить, — кинул он, доставая на ходу из кармана блистер с лекарством.

Вова, он же Владимир Андреевич Сафронов, бывший министр здравоохранения, всю жизнь проработавший в правительственных кругах, громко рассмеялся. Казалось, от смеха этого веселого толстяка содрогнулись массивные дубовые балки, подпиравшие потолок. Женя с тревогой посмотрела на мужчину, сидящего слева от нее.

— Да, — сквозь смех согласился Владимир Андреевич. — Я помню, как мы с тобой буквально с хлеба на воду перебивались на правительственном пайке и наследстве моего папы.

Жена бросила на него уничтожающий взгляд и обратилась к Жене:

— Милочка, а где вы работаете?

Вадим замер. Действительно, он ведь даже не поинтересовался, где девица работает. Впрочем, вряд ли та имеет отношение к большой науке или миру искусства.

— Шопинг-консультантом, — пискнула Женя.

— Кем? — брови экс-дивы поползли вверх.

— Жопинг консультантом? — снова зашелся от хохота Вова. — Это ж что за зверь?

Женя хлопнула глазами.

— Я помогаю людям одежду подбирать, — вежливо пояснила девушка. Вадим бросил заинтересованный взгляд на Женю — ну хоть не в стриптиз-баре. Это было бы чересчур даже для маменьки.

София Николаевна пристально посмотрела на сына. Дверь тихо отворилась, и в комнату проскользнули Константин со Светланой.

— А что, они инвалиды? — поджав губы, поинтересовалась Потоцкая.

— Кто? — удивилась Женя.

— Люди.

— Ну почему инвалиды? — Женя взволнованно всплеснула руками. — Просто не у всех есть вкус и время, чтобы ходить по магазинам. А я уже знаю клиентов и звоню им, когда поступают новые коллекции и в них есть вещи, подходящие им по стилю.

София Николаевна медленно кивнула, заметно помрачнев, и поинтересовалась:

— А ваши родители, кто они?

— Моя мама музыкант, а папа ответственный работник, — вдохновенно соврала Женя. Тетка раздражала ее, отчаянно хотелось дерзить, но она решила ограничиться лишь мелкой пакостью.

— О? — румянец снова вернулся на глянцевые щеки оперной дивы и голос заметно потеплел. — Так мы коллеги с вашей мамой?

— Да, — кивнула Женя и с гордостью добавила: — Знали бы вы, как ее дети любят!

— Дети? — насторожилась София Николаевна.

— Ну да! Мама музработник в детском саду.

Все еще прекрасные глаза метнули пару молний в ухмыляющегося сына.

— А ваш папа? — с дрожью в голосе уточнила дива.

Женя смутилась.

— Не все понимают важность его работы, но я вас уверяю, что без таких, как мой папа, жилось бы очень-очень тяжело!

— Надо же? И что он делает? — вмешался в разговор Вова, уже некоторое время с тоской поглядывающий по сторонам. Иногда он закуривал, доставал из кармана старомодные часы в форме луковицы, открывал их и смотрел на время.

— Мой папа главный ассенизатор города, — пояснила Женя.

Холеная рука с хрустальным бокалом, наполненным искрящимся шампанским, замерла на полпути. С тонким звоном фужер опустился на стол, едва не треснув пополам.