Книга Чарослов, страница 16 – Блейк Чарлтон

— Нет, — тихо подал голос Простак Джон.

Девин потупилась и выронила из рук чары. В воздухе повисло неловкое молчание.

От этой давящей тишины у Нико засосало под ложечкой. Как он мог обвинять своих товарищей в опрометчивости, когда всего час назад сам наломал дров, испортив библиотечную горгулью? Попадись он, и репутация какографов пострадала бы куда сильнее, чем от безобидного магического поединка.

— Дев, Джон, простите, — сказал он, смягчившись. — Я полночи провел в библиотеке, а потом еще магистр Шеннон расстроился. У него есть опасения насчет некоторых делегатов. Нам же будет лучше, если никто не увидит, как мы ломаем чары.

Какографы молчали. Джон разглядывал свои ботинки, Девин вперила сердитый взгляд в потолок.

— Я помогу убраться, — устало произнес Нико.

Они работали молча. Простак Джон выровнял столы, а Нико с Дев расставили стулья и собрали раскиданные по полу бумаги. Дважды Нико замечал, как горе-вояки обмениваются хитрыми улыбочками — правда, едва поймав на себе его взгляд, они тут же возвращались к уборке.

Когда они закончили, Нико задул свечи и поплелся к себе в спальню. Он поежился — так холодно не было с прошлой весны. Осень вступала в свои права.

Он наколдовал несколько искр и подбросил их в небольшой камин. Вспыхнувший огонь быстро перекинулся на дрова, и вскоре блики от пламени заплясали по стенам, освещая скромную каморку и немногочисленное имущество юного чарослова: узкую кровать, стол, два сундука, умывальник да ночной горшок.

Под кроватью лежала стопка книг. Здесь был и рыцарский роман, купленный у лорнского лоточника. Роман назывался «Серебряный щит» — и, по словам торговца, лучше книги еще никто не писал.

Порой персонажи со страниц рыцарских романов переселялись в сны Нико. С тех пор как юноша прибыл в Звездную академию, он долгими часами воображал жутких созданий, населяющих окрестные леса. И ночью, во сне, и днем, грезя наяву, Нико отважно бросал вызов придуманным чудищам.

Теперь он с улыбкой вспоминал тех странных противников из мальчишеских фантазий. Уро, гигантское насекомое с утыканным шипами панцирем и серповидными передними лапами. Тамелкан, незрячий дракон, у которого щупальца росли прямо из подбородка. И конечно же, Гаркекс, трехрогий огненный тролль, чьи рога извергали пламя, а пасть — злобные проклятия.

Нико понимал, что мечты о чудищах и сражениях — простое ребячество, но не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии, одном из немногих в его скучной жизни.

Он снова посмотрел на книгу и вздохнул. Глаза слишком устали для чтения.

Нико плюхнулся на кровать, стал расстегивать мантию — шнуровка шла сзади, от основания шеи — и вспомнил, что не мешало бы причесаться. Он огляделся по сторонам в поисках расчески, когда в окне захлопали крылья. Обернувшись, Нико увидел большую птицу с ярко-синим оперением. На чистых участках вокруг черных глаз и крючковатого клюва просвечивала желтоватая кожа.

— Зерно, — скрипучим голосом каркнул попугай.

— Привет, Азура. В спальне я зерно не храню. Ты принесла послание от магистра Шеннона?

Птица склонила голову набок.

— Почеши.

— Ладно, но как же послание?

Азура спрыгнула на кровать и вразвалочку направилась к Нико. Помогая себе клювом, она взобралась к нему на колени и подставила макушку; Нико послушно запустил пальцы в перья на голове фамильяра.

— Азура, послание от магистра очень важное.

Птица просвистела две ноты, и на мозг Нико обрушился шквал золотых предложений из головы Азуры.

Языки, способные, подобно нуминусу, управлять светом и другими текстами, часто использовались для зашифровки письменных посланий. Как раз такие чары и наколдовала Азура.

Проблема заключалась в сложной структуре нуминуса: прикосновение какографа коверкало любые фразы, кроме самых простейших. Чтобы перевести послание Шеннона, Нико должен был работать быстро. Чем дольше текст задерживался в его голове, тем быстрее в него попадали ошибки.

Текучие руны нуминуса напоминали завитки дыма или нити канители. Пальцы чарослова-переводчика словно касались гладкого стекла. Пока Нико переводил, его пальцы подергивались — настолько реальной была иллюзия.

Послание Шеннона оказалось достаточно сложным, а, когда Нико закончил переводить, в текст попало несколько ошибок:

Азура снова подставила макушку.

— Почеши?

Нико рассеянно погладил перья. Его встревожило стремление Шеннона не привлекать к какографам внимания. И пусть Нико не знал, что именно заставило старого магистра усилить бдительность, он ничуть не сомневался: дело серьезное.

— Милостивые небеса, друиды! — прошептал какограф, вспомнив, как его попытки впечатлить Дейдре вызвали шквал вопросов о пророчестве и о неспособности Нико его исполнить. — Магистр меня убьет…

— Почеши? — повторила Азура.

Нико опустил глаза: он так задумался, что не заметил, как перестал ласкать фамильяра.

— Азура, прости меня. Я совсем вымотался. — Он не врал: глаза щипало, кости ломило, мысли стали тягучими, как смола. — Я должен поспать, чтобы завтра ассистировать магистру Шеннону.

— Почеши?

— Может, завтра.

Окончательно убедившись, что здесь ей ловить нечего, Азура запрыгнула на подоконник, просвистела две ноты и выпорхнула в ночь.

Глаза у Нико слипались. Моргая, он подошел к умывальнику и, потерев ладонью о ладонь, наколдовал белые рунки, которые использовались волшебниками вместо мыла. Затем заглянул в зеркало из полированного металла и обомлел: весь его лоб, от виска до виска, залепили две розовые фразы.

Нико сперва нахмурился, а потом рассмеялся. Девин должна была здорово исхитриться, чтобы незаметно подсунуть ему проклятие на джежунусе.

Стараясь не споткнуться в тусклом свете камина, Нико проковылял через общую комнату к двери Девин. Изнутри доносились приглушенные голоса. Он постучался и вошел.

Простак Джон и Девин сидели на ее кровати, играя в «веревочку», любимую игру Джона. Они подняли глаза.

— Неплохая работа, — сказал Нико, указывая на свой лоб и на красующуюся там розовую надпись:

Девин развеяла проклятие со лба Нико, и все трое принялись сплетничать о других какографах и учениках: кто чей протеже, кто с кем спит и тому подобное.

И пускай Нико по-прежнему чувствовал себя как выжатый лимон, он был рад возможности пообщаться с товарищами и хотя бы ненадолго забыть о друидах, делегатах Астрофела и прочих смутных угрозах, свалившихся на него в эту ночь.