Книга Чарослов, страница 35 – Блейк Чарлтон

Позволив Азуре осмотреть весь лестничный проем, Шеннон крадучись двинулся по темному коридору и дальше, вверх по приставной лесенке, к небольшой металлической дверце. Веками в технических записях Звездной академии эта дверь числилась как сломанная: «Искаженное замковое заклятие: проход закрыт». Техники не считали необходимым чинить дверь: она вела к неприметному насесту для горгулий, выходящему на северную стену.

На самом деле и дверь, и площадку за ней ревностно оберегали Сыны Эджинду — члены политической фракции, в которой некогда состоял и Шеннон.

Азура принялась раскачивать головой. Она терпеть не могла темные, тесные помещения.

— Еще секундочку, дружище, — проворковал Шеннон, втискивая сияющую связку паролей на нуминусе в дверной замок. Взвизгнул металл, и дверь распахнулась.

Шеннон осторожно ступил на узкую площадку и обвел взглядом живописный пейзаж. Слева раскинулась вширь прибрежная равнина, заросшая густой травой. Прямо перед волшебником, вдаль до самого горизонта протянулись западные склоны Остроконечных гор: крутые, покрытые хвойным лесом с золотыми и алыми вкраплениями осиновых рощиц.

Он заметил несколько сухих древесных скелетов и вспомнил слова Дейдре о Тихом Увядании и о деревьях, которые умирали по всему континенту.

Холодный ветер цеплялся за полы мантии; Азура замахала крыльями, удерживая равновесие.

Сама площадка представляла собой узкую плиту из серого камня, окруженную зубчатым заграждением. Справа от двери в небольшом углублении дремала безглазая горгулья с мордочкой летучей мыши и пухлым детским тельцем. Шеннон тряхнул ее за плечо.

Потревоженная горгулья вздрогнула и очнулась ото сна.

— У моего отца нет ушей, — прокаркала она. — Но он научил меня слышать. У моего отца нет глаз; он научил меня видеть. Мой отец покрыт сыромятной кожей.

— Конструкт, ты рожден гримуаром, — дал условленный ответ Шеннон. Загадка позволяла отличить своих от чужаков. — Моя же мудрость зиждется на кодексе учений Эджинду. Имя мне — Агву Шеннон.

Горгулья запустила лапу вниз, в каменную нишу, где хранились ее глаза из белого мрамора. Она специально убирала их в тайник на время сна, чтобы другие, более крупные горгульи их не похитили. Вложив оба мраморных шарика в глазницы, она уставилась на Шеннона.

— Я тайком перекачала адресованное тебе сообщение из недавней переписки колаборис. — Она извлекла из брюха сверкающий золотой прямоугольник.

Шеннон взял текст в руки. На ощупь руны нуминуса казались гладкими, как стекло. Он перевел:

Шеннон шумно, с облегчением, выдохнул. Этот ответ на его послание, отправленное ранее тем же утром, ничуть его не разочаровал. Он узнал все, что хотел, и даже немного больше. Он порвал руны на мелкие кусочки и принялся обдумывать полученную информацию.

Сыны всегда были в курсе политики академий. Если уж они ничего не знают о заговоре против Шеннона, можно не сомневаться: никакого заговора и нет. Прибавьте сюда их неосведомленность в вопросе о том, кто мог подкупить и убить Нору Финн, — и получите достоверное доказательство, что встреченное Шенноном создание никак не связано с академией.

Его куда сильнее встревожило другое — принадлежность Амади к фракции антипророчества. В отличие от прочих волшебников стражникам запрещалось лезть в политику. Впрочем, подобные запреты не мешали многим представителям стражи тайно преследовать интересы той или иной фракции.

Что важнее, политические пристрастия Амади объясняли, почему ректор — сторонник фракции антипророчества — поручил ей вести расследование. Стал понятен ее интерес к шраму в форме руны «несоединимое» и к мыслям ректора по этому поводу. К тому же Амади спрашивала что-то про хаос, возникающий вокруг Нико. Вероятно, она подозревала, что Нико не Зимородок, а Буревестник — вестник хаоса, который, согласно антипророчеству, должен выступить против Зимородка.

— Магистр, каков ваш ответ? — прокаркала горгулья с мордочкой летучей мыши.

Шеннон вздрогнул; он совсем забыл о предложенной Сынами помощи.

— Ты прочла послание?

Горгулья наморщила носик.

— Прочла, в соответствии с намерением автора.

— Я тебя не обвиняю, горгулья, просто мне нужны кое-какие ответы. Сколько местных конструктов подчиняется Сынам? Комплювий пока под их контролем?

Горгулья подняла пухлую ладошку и почесала длинное, как у летучей мыши, ухо.

— Эта часть крыши по-прежнему наша. А еще нам принадлежат две лорнские башни и пять остроземских. В распоряжении Братства находятся пятьдесят четыре легких и средних горгульи, двенадцать боевых тяжеловесов — из них только два стремительных. Также имеется трое конструктов-охранников.

Шеннон задумчиво почесал шею Азуры и обдумал услышанное.

— Мне понадобятся обе стремительные боевые горгульи — нужно разместить их в комплювии. Также потребуется достаточное количество средних горгулий — составим из них лжелестницу.

Горгулья с мордочкой летучей мыши почесала другое ухо.

— С какой целью?

— Боевые тексты могут пригодиться для охраны и, возможно, для эвакуации девятерых мальчиков-какографов.

Горгулья заморгала.

— Какова их ценность?

— Это живые дети из плоти и крови! — вспылил Шеннон.

Существо с мордочкой летучей мыши пожало плечами.

— Боевых можно отредактировать прямо сейчас, но на сбор лжелестницы уйдет часа три, не меньше.

Шеннон вдохнул поглубже. Лучше б Сыны снарядили ему в помощь кого-нибудь из своих членов. Боевые горгульи, при всей их мощи, не могли заменить живых чарословов. К тому же запрашиваемая цена была чересчур высока. Публичная клятва верности Сынам поставит крест на свободе Шеннона от политики. Придется следовать курсу фракции — а значит, он снова окажется пешкой на залитой кровью доске.