Онлайн книга «В окопах. 1916 год. Хроника одного полка»
– Поляк со мной был в траншее… оттудова, с той стороны… – Как поляк? Какой? Клешня стал рассказывать, Вяземский слушал и молчал, предоставив опрашивать Клешню Щербакову. – Поляк сказал, что, когда были дожди, они два полка сменили те, которые старые, а всего подошли две дивизии, новые… – А почему поляк? Тут Клешня поведал всю историю и обстоятельства своего такого необычного знакомства со Стани́славом, фамилию забыл. – А на каком языке вы говорили? Клешня оторопел: – Как на каком? – Вы знаете польский? – Нет… – Ваш поляк говорил по-русски? «А действительно?» Вяземский об этом даже не подумал. Клешня стоял оторопевший. – Мы с ним говорили… Щербаков и Вяземский переглянулись. – На каком? – Вяземскому тоже стало интересно. – А бог его знает, говорили и говорили… – Ладно, – промолвил Щербаков с согласия Вяземского. – Одно слово – братья-славяне… – Так точно, он слово, я слово… как-то так… – А про две дивизии?.. – Да, он сказал, что пришли две новые дивизии, его полк из Познаня, а другой, какой-то… про «помёрли» что-то он сказал, я не разобрал… – Вероятно, – Щербаков повернулся к Вяземскому, – из Померании… Дальше Щербаков уточнил другие подробности, и они оставили Клешню и лазарет на попечение доктора. Вернувшись в штаб, Вяземский увидел, что Щербаков торопится. – Я составлю разведдонесение, Аркадий Иванович, думаю, это срочно. Им обоим, и полковнику и поручику, было ясно, что ничего не подозревающий денщик Клешня принёс новости, ради которых и затевалась вся разведка. Когда донесение было составлено, Щербаков и Вяземский посмотрели друг на друга. – Вот такие получились однотраншейники, – задумчиво промолвил Вяземский. – А документы взять у погибших, надо думать, побоялся или постеснялся?.. – Или не подумал?.. – Вяземский разминал папиросу. – Не моё дело вмешиваться, Аркадий Иванович, но как бы там ни было, а Павлинов, думаю, заслужил награду. Вяземский это понял с самого начала повествования денщика и согласно кивнул. – Медаль?! – спросил Щербаков. – Да нет, Николай Николаевич, тут можно и крест, Егория, как они говорят. Донесение о смене германских частей было отправлено незамедлительно. Через несколько часов после отправки разведывательного донесения Вяземский получил приказ явиться в штаб 64-й дивизии к генералу Жданко. Оказалось, что в XXVI армейский корпус, которым командовал генерал Гернгросс, поступили ещё сведения, о том, что на позиции противника подкрепления прибыли не две, а девять свежих германских дивизий. Жданко приказал временно отвести полк под Молодечно, а Вяземскому пришло распоряжение явиться в штаб фронта в Минск. На основании всех донесений разведки главнокомандующий Западным фронтом генерал Эверт принял решение отменить наступление против посвежевших и основательно усилившихся германских войск на направлении Молодечно-Крево и готовить другое направление – на Барановичи, там на позициях стояли в основном австрийцы. После доклада генерал-квартирмейстер Павел Павлович Лебедев подтвердил приказание временно передислоцировать полк в резерв фронта и добавил: – Аркадий Иванович, этим пусть занимаются ваши офицеры… кого вы назначили исполнять обязанности в ваше отсутствие!.. – Ротмистр Дрок Евгений Ильич… – Пусть будет Дрок, а мы с вами поедем в Ставку… Вяземский потянулся к часам. – Когда? – Сегодня в ночь, – ответил генерал Лебедев. – Точно будет известно часа через два… – Я буду готов! Перед тем как идти в гостиницу, Аркадий Иванович заглянул к дежурному по штабу, тот передал ему записку от отца Иллариона, что он живёт в приходе Святого Николая. Аркадий Иванович передал записку в ответ, что сегодня вечером он уезжает, но не в полк, и адрес гостиницы, в которой остановился. Отец Илларион заглянул в ресторан, когда Вяземский ещё только располагался. – Слава богу, вас застал! – Рюмочку, батюшка! – предложил Вяземский, он был в хорошем расположении духа. – В горло не полезет, Аркадий Иванович, – неожиданно горестно ответил отец Илларион. – Что так? – насторожился Вяземский. – Сегодня солдатская почта донесла, что вчера произвели-таки германцы газовую атаку… Аркадий Иванович придержал официанта, который уже протянул руку к графину налить, отец Илларион глянул на него, и официант отошёл от стола, будто шёл мимо. – И?.. – Я имею переписку с Александрой Львовной Толстой… – Той самой? – Той самой… она заведует госпиталем у нас в Залесье… – Теперь уже не у нас, но… не томите, батюшка… – Не знаю, как нашим, а николаевцам и перекопцам сильно досталось… оба полка почти уничтожены газами, а наши… В массе штабных дел Вяземский утонул, и последние новости могли проскочить мимо него, но… – Наши, батюшка, сейчас уже должны быть под Молодечно… – Слава Тебе, Господи… – Отец Илларион перекрестился. – А этим-то, которые остались на позициях… не приведи Господь! – Сколько? – В обоих, и в Перекопском и в Николаевском, пострадали тысячи… пока ещё не посчитали, сколько умерло, – считают по живым. И точно, что сорок офицеров… Беда!.. Вяземский откликнулся не сразу: – Беда… отец Илларион. Они замолчали надолго. – А тут какие новости, Аркадий Иванович? – Отец Илларион всё же согласился выпить. – Тут новости вот какие. – Вяземский думал, с чего начать, новости были и хорошие, и так себе. – Меня командируют в Ставку, как надолго, пока не знаю, – сказал он новость, которая была «так себе». – А для наших нижних чинов я получил одиннадцать Георгиевских медалей и крестов, сколько было в мешке у Алексея Ермолаевича… – Эверта… – Главнокомандующего… и придётся вам, батюшка… вы когда собираетесь обратно? – Да прямо хоть сейчас! – живо откликнулся отец Илларион. – Сейчас, на ночь глядя, наверное, скоропалительно, езжайте завтра поутру, исполняющим обязанности остался Евгений Ильич… – Известное дело… – Отец Илларион оживился. – Передайте награды на приговор эскадронов, и пусть учтут мнение офицерского собрания, от себя представления я написал… |