Онлайн книга «День Нордейла»
|
Почему нет выхода? Почему я его не вижу? Если я отдам «башке» содержимое криокамеры, меня никто не осудит. Никто – ни ребята, ни Дрейк. Никто не скажет, что я слабачка, что сдалась, когда могла сделать иначе, не укорит ни словом, ни мыслью. Но сдаваться – последний вариант. Однако где другие? Как найти их? Кто-то опустился за мой столик напротив – зашуршала ткань длинной юбки. Передо мной уже стоял чай, а из-под зеленого на этот раз тюрбана смотрели проницательные, но невеселые глаза хозяйки «Карты». – Беда? – спросила она, не здороваясь. Я кивнула. Поджала губы, шумно выдохнула и промолчала. Отвернулась. – Пей. Думай, – посоветовали мне лаконично. Но я уже думала, в том-то и дело. И не особенно верила, что в ближайшие полчаса придумаю что-то новое. – Помогите мне, – вдруг повернулась и попросила я. Блеклая на первый взгляд женщина моментально подобралась, прищурила глаза. – Просишь о помощи? – Прошу. И после долго молчала, размышляя. – Когда просят, надо помогать. Вот только, если касаешься чужой беды, она бьет и по тебе, понимаешь? Это надо учитывать. Я вовсе не была уверена, что понимаю материи, о которых она толкует, – она тоже чувствовала «лысую», тоже опасалась ее? Эта «гадалка» однозначно имела дар смотреть в тонкие слои пространства, иначе никогда бы не открыла «Карту», никогда бы не чувствовала чужие эмоции. А она их чувствовала. – Я дам тебе подсказку. То будет помощь без помощи – безопасно. Согласна? Я была согласна на что угодно. Что. Угодно. – Говорите. Мне придвинули кружку с чаем. Сообщили: – Платить не надо, – дама с круглыми глазами подалась вперед и понизила голос: – Реальность и сон – одно и то же, понимаешь? Если я и понимала, то лишь отчасти, абстрактно. Гадалка же продолжала говорить: – Все миры пересекаются, все. Этот и другие. Из одного можно коснуться другого и наоборот. Если решишь этот ребус, все получится. А теперь пей… И она ушла, оставив меня скрипеть зубами от предчувствия, что в очередной раз ничего не выйдет, и вскоре я начну «считать жертвы». * * * «Реальность и сон – одно и то же…» Я шагала, не выбирая направления, прямо под дождем. Сон – реальность… Как все это связано? На бетонной дорожке, проходящей вдоль задней стены пятиэтажного дома, сидели мокрые взъерошенные голуби – прятались от дождя на сухих пятаках под балконами. Мне бы тоже туда, где тепло и сухо, но сегодня не тот день – пока я не найду выхода из положения, тепло мне не будет нигде. Покрышки машин шипели по раздавшимся лужам, разбрызгивали на обочины фонтаны; укрылись мини-домиками-зонтами редкие прохожие. Дрейк пока не учил меня осознанным сновидениям, говорил: сложная тема. Более того, опасная. Для того, чтобы войти в режим осознанного сновидения, у меня не было как а) надлежащего опыта, так б) не было и опыта в передвижениях по миру сновидений. Иными словами, я могла убить не одну ночь лишь на то, чтобы увидеть в очередном сне не абы что, но, например, Дрейка, и еще не один год для того, чтобы передать послание. Не то. Не сработает. «Миры пересекаются». Возможно, но как из одного из них попасть в другой? Это ведь не «прыжок», это другое. Проехал умытый дождем автобус – сверкнула с его бока яркая реклама о новом парке аттракционов «Муринга». Улыбающийся парень, по лицу которого текли дождевые струи, будто плакал. «Если она имела в виду прямой выход в астрально-ментальное поле, то как это сделать? – ломала мозги я. – Медитацией?» Медитация – процесс далеко не всегда контролируемый. Да, находясь в ней, можно попробовать передать послание, но оно, скорее всего, будет перехвачено «лысой». И кто-то пострадает. «Нет, все это „здесь“, все слишком близко. Уходить надо, как на радиоволнах, на другой план. Дальше, выше…» И я вдруг застыла прямо посреди дороги, потому что неожиданно поняла – как. Поход к Лагерфельду, который из-за инцидента с Тайрой не жаловал меня в гости, стал настоящим испытанием. И всю дорогу, пока я раздумывала, как рассказать ему о моей просьбе, глухо и испуганно колотилось в груди сердце. «Все это слишком рискованно. Вот только, если не попробовать, уже через час начнутся „жертвы“». Выбирать не приходилось. Прыжок на мокрое крыльцо; звонок в дверь. И шаги за дверью. Мы сидели в его кабинете: я хмурая и мокрая, готовая к боевым действиям, а док непривычно молчаливый, настороженный. – Ты, правда, веришь, что я могла сказать ей такое? Своей подруге? – Я слышал. Я был в той комнате. – Это была не я. И долгий взгляд друг другу в глаза. Тяжелый вздох после. – Ладно. Говори, чем я могу тебе помочь? Он не верил мне – точнее, верил, но не до конца – не мог уложить в голове поведение меня «той» – ложной – и «этой», которая сидела теперь перед ним. – Мне нужно от тебя большое одолжение. Большое. – Я слушаю. – Погрузи меня в искусственную кому. Он смотрел на меня долго и тяжело, а молчание в продолговатой комнатушке с двумя кушетками – местной операционной – сделалось свинцовым. – Ты понимаешь, о чем говоришь? Я сглотнула. Как зябко внутри, как неуверенно. – У меня нет другого выхода. – Зачем, Ди? – Не могу объяснить. – Нет, будь добра. Меня Дрейк за такое по голове не погладит. – Он… разберется. Мне приходилось с осторожностью сапера подбирать слова. Свет, льющийся в единственное окно «операционной» из-за непогоды сделался тусклым и серым, но Лагерфельду не требовались ни лампы, ни инструменты, чтобы лечить. – Сейчас. Не тяни. У меня нет… – Бернарда, искусственная кома – состояние, когда астральный план полностью отрывается от физического, и возвращение может не пройти гладко. Грубо говоря, ты можешь потерять способности. Все тонкие тела во время комы разъединяются, иногда процесс носит необратимый характер. – Знаю. Но нет времени. – Нет, на такое мне нужно разрешение от Дрейка. – Да не будет у тебя разрешения от Дрейка! Он не успеет вернуться. Я впервые смотрела на Стива с металлической тяжестью в глазах. Как на войне, как на полевого врача, которого просила отрезать себе руку. |