Онлайн книга «День Нордейла»
|
Попытайся я приварганить взрывчатку при нем, плотно стоящем у решетки, меня бы однозначно «использовали» себе на пользу – в качестве заложницы, например. – Отойди, мать твою, – выругалась я тихо, но грубо. – Если хочешь выйти отсюда. Кажется, целую минуту мы смотрели друг другу в глаза – мистер Охотник и я. Затем – спасибо тебе, Создатель, – Аллертон почти бесшумно сдвинулся вглубь камеры, не переставая, впрочем, за мной наблюдать. – Не пытайся мне мешать, понял? – я дождалась момента, когда от меня удалились до дальней стены. – Тебя не заденет. И опустилась на колени. Легко сказать «сожми края», когда одна грань пластикового «коврика» постоянно оказывалась замотанной остальной его частью – дурь какая-то. Но я пыталась. Нужно было попросить Дрейка провести наглядный инструктаж. Или вытащить Дэлла, а после заслать его сюда вместо меня. Или прыгать ему самому – Великому и Ужасному. И наплевать на Карну… За всеми этими мыслями я каким-то непостижимым образом умудрилась намотать взрывчатку на решетку и даже притянуть друг к другу уголки. «С этого момент у тебя десять секунд». – Не приближайся пока, – бросила я молчаливому наблюдателю и сама вновь отбежала в дальний конец коридора. Восемь, семь, шесть, пять… На моем мысленном слове «один» раздался тихий, но прошедший сквозь тело горячей волной взрыв. Глухо звякнула покосившаяся решетка. Я думала, что он… Я думала… ЧЕРТОВ-МАК-АЛЛЕРТОН! Вместо того чтобы оставить меня стоять в тупичке (сама бы нашла выход из участка), он выбрался из клетки быстро и неуловимо, как зверь, как гибкий и текучий огромный хищник. Моментально оказался позади, сжал мой подбородок огромной ручищей и почти что ласково прошептал на ухо: – Ты идешь со мной. Ну,… конечно! Конечно, куда же мне еще идти, ведь этим вечером я все равно совершенно свободна… Свет – неяркий, льющийся от керосиновых ламп, – резанул глаза, когда меня впихнули в помещение, где находились двое «полицейских». – К стене, ты! – рыкнул Мак так грозно, что у меня едва не лопнула барабанная перепонка. А еще по едва заметной боли поняла, что к моему горлу прижато лезвие ножа. Плотно прижато. – Или я ее убью. Я мысленно материлась: вечер обещает быть чудесным. – К стене, я сказал, – ледяным тоном пригрозил Мак. – А ты приготовь мне лошадь! «Сейчас, – немо молилась я, – сейчас он получит свою лошадь, а меня отпихнет прочь. Подумаешь, маленькое приключение…» Но прочь меня не отпихнули даже на улице. – Пусти, пусти… – рвалась я прочь. – Залезай! Я с тобой еще не поговорил! И меня почти что закинули в седло. А следом Аллертон запрыгнул и сам – тяжелый, грузный, как подвижный мешок с цементом. Конь хрипнул от веса, дернулся и засеменил от удара хлыста по крупу. – Пшел! Копыта «завелись» так же споро, как будущие колеса «Фаэлона». Я не знала, смеяться или плакать. Нет, я могла прыгнуть и отсюда – прямо с крупа несущегося вперед коня. Могла. Но ведь даже взрослый мужик мог испытать шок от того, что его заложник взял и исчез. Просто растворился из седла несущегося на полном ходу коня. Пока я сражалась со странным настроением – злостью, страхом и накатывающим весельем, – по правую сторону от нас плыли похожие на Швейцарские горы – высокие, неприступные, покрытые снежными шапками. Дрейк говорил, что Дорейя – красивый мир. Жаль, я не рассмотрю. Ночь здесь не накрывала землю, как у нас, кромешной темнотой – оставалась синей и довольно светлой, чуть похожей на Питерскую… Если бы Питер однажды перенести в Альпы… Сзади ко прижимался горячий и твердый мужской торс, промежность подскакивала на спине взмыленной лошади, носки кроссовок выскакивали из слишком больших для моих стоп стремян – держать равновесие приходилось, уцепившись за гриву. Ну, и, конечно, меня довольно крепко держали. За нами гнались? Я не знала. Хрипел от галопа конь; суматошно колотилось в груди собственное сердце, и мои зубы не лязгали лишь потому, что были крепко стиснуты. Меня спустили возле пустой и темной деревянной хибары, стоящей у кромки леса на поляне, – мы скакали, казалось, вечность, – а теперь держали за волосы. – Кто ты такая? Какой до зубной боли надоевший вопрос. На небе звезды, вокруг шумит от ветра трава; пахнет далеким костром и конским потом. И растекается прозрачная синь вокруг. – Пусти меня… в туалет! – Будешь ссать себе в штаны! Буду. По-видимому. – Пусти… – Я с тобой еще не поговорил. Он был груб, он был зол, он был прекрасен – Чейзер был самим собой. Немногословным, резким и крайне лаконичным. – Чем ты повредила решетку? – Расскажу, если пустишь… – Я задал вопрос, – рука на моей шее сжималась все плотнее. Черт, сейчас прыгну! И пусть стоит и предполагает остаток ночи собственную шизофрению. – Я сейчас обкакаюсь! – сдерживая злость, я старалась пищать, как можно жалобнее. – Ты обкакаешься, если я не получу ответы, поняла? – Да… – Сейчас я пущу тебя в кусты, но если веревка хоть чуть-чуть дернется, я тебя придушу. Какая веревка?! Какая веревка – я поняла, когда снятый с седла шершавый пеньковый канат, на котором хорошо вешаться, петлей обернулся вокруг моей шеи. – Гадь быстро. «Какие вы все одинаковые…» Обегая кругом плотные кусты, я точно знала одну-единственную вещь: эта веревка ни за что на свете не дернется. Все. Спряталась. А вокруг чужой прекрасный мир, Чейзер в нем и щедрая звездная пыль, рассыпанная по темно-синему небосводу. Сверчки, густой аромат леса, влажная ночная свежесть. «Дрейк, лови-и-и-и-и-и!» * * * – Я больше не хочу, слышишь? Я устала. Мне нужен… – Больше не придется. – …отдых. Как… не придется? Я не верила собственным ушам. Все эти «Рены» и «Маки» в их оригинальном варианте кого угодно могли душевно истощить брутальным обращением. – Во всех остальных вариантах я могу повлиять на события дистанционно. – Ты же говорил: требуется физическое присутствие? – Оно и будет. Только уже без тебя. Отдыхай. Отдыхай. * * * (Gordi – Heave I Know) |