Книга Чумной поезд, страница 94 – Дмитрий Янковский, Андрей Звонков

— Олег Иванович, — обратился к Пичугину Трифонов. — Вы что на это заявление скажете?

— То же самое, я люблю ее, — ответил тот.

— За четыре дня? — удивился Трифонов. — И сразу такая взаимность?

— Сразу. Я обаятельнее и милее женщины не встречал.

— Удивили, — признался Трифонов. — Я, конечно, всякое допускаю, но все равно удивлен.

— Товарищ генерал, — напомнила о себе Евдокимова. — Вас только это интересует?

Вопрос немного выбил Трифонова из колеи.

— Нет, конечно. У меня масса вопросов.

— Тогда спрашивайте. У вас ведь нет повода сомневаться в искренности наших ответов?

— Когда вы узнали, что в доме Лемеха есть тайник с оружием?

— Ночью в понедельник.

— Вы знали о его происхождении?

— Да, Василий Федотович сказал, что Миша его захватил у наемных убийц в сентябре две тысячи второго года.

— И все эти годы арсенал хранился в подвале?

— Не знаю. Василий Федотович предложил им воспользоваться только в ту ночь, когда бандиты приехали, чтобы убить нас.

— Почему вы так решили?

— Василий Федотович обнаружил у Олега датчик ПЭМИ, благодаря которому они нас нашли в этом доме, а я услышала разговоры убийц. Убежать мы не могли. Лемех стар, Олег болен, а я одна после ранения не имела возможности справиться с десятком вооруженных бандитов. Василий Федотович предложил взять оружие из тайника.

— Вы знаете, что еще в тайнике?

— Василий Федотович сказал, что есть еще пистолеты. Но нам они не были нужны.

— Вы умеете стрелять из снайперской винтовки?

— Мне Миша рассказывал. Я читала инструкцию в Интернете.

— Он не говорил вам, что у него есть оружие?

— Говорил, но я ни разу не видела.

— И вы вот так без опыта взялись стрелять?

— Для меня это несложно. Миша в армии был снайпером и рассказывал кое-что, когда мы дружили.

Трифонов потер переносицу.

— Сколько вы сделали выстрелов?

— Точно не помню. Около пяти. Два точно с дерева во дворе, остальные из леса.

— Наталья Викторовна, мне трудно поверить, что женщина без опыта ведет бой по всем правилам.

— Но ваш консультант же говорит, что я не лгу. — Наталья сделала жест, словно указывая на невидимые камеры. — И эксперты дали вам заключение…

— Вы слышите, что мне говорят в ухо?

— Конечно. Я слышу, что ваш эксперт говорит в машине за два дома отсюда, но с задержкой. Скорость звука ниже скорости радиоволн.

Трифонов озадаченно крякнул. Он не привык, чтобы с ним разговаривали так откровенно, а то, что он считает секретом, таковым не является.

— Что вы хотите от меня? — неожиданно спросил он.

Евдокимова пожала плечами:

— Ничего. Хотя, пожалуй, только одно. Олег просил вас помочь разыскать важный документ, затерявшийся в приемной правительства. Если вы сможете найти эту бумагу и организовать необходимые подписи, я буду вам обязана.

— Обязаны? — переспросил Трифонов.

— Признательна. И уже не в первый раз. Я уже обещала вам пожать руку за найденный сульфохлорид для производства лекарства.

Трифонов не мог сдержать улыбку, поэтому поднялся из-за стола и спросил не оборачиваясь:

— Еще чаю хотите?

— Не откажусь, — ответила Наталья, допивая из своей чашки.

— Я могу сделать вывод, Наталья Викторовна, что вы не питаете личной неприязни ко мне и организации, которую я представляю? — спросил Трифонов, вернувшись с полным чайником.

— Не питаю. Если вы о личной ненависти к генералу Ковалеву, то я считаю его виновным в гибели моего друга. Ну а через него был некоторый негатив в отношении всей организации. В целом я считаю, что вы заняты важным делом, и у меня лично к вам нет никаких претензий.

— И на том спасибо, — проворчал Трифонов, усаживаясь за стол. — Я вот еще что спрошу. Вы сказали, что у Пичугина Лемех обнаружил датчик ПЭМИ, он и сейчас стоит?

— Нет. Мы его удалили.

— Каким же образом?

— Датчик был в виде таблетки, закрепившейся в желудке. Василий Федотович дал Олегу АКСОН, и тот обезвредил устройство. После чего со рвотой датчик удалился.

— Вы хотите сказать, что сейчас у Пичугина стоит АКСОН?

— Я именно об этом и сказала.

Олег заметил, что генерал не особенно удивился. Он знал. И узнать это он мог только от Лемеха. Или все же сам догадался? Но не похоже, что они с Натальей где-то прокололись.

— Вы понимаете, что это означает? — Трифонов чуть сощурился.

— Не понимаю вас. Для меня это означает, что Олег Иванович получил шанс выжить, если на него будет совершено нападение. Не больше и не меньше.

— Олег Иванович, а вы как объясните тот факт, что в той беседе вы ничего мне об этом не сказали?

— А надо ли объяснять? — Аналитик пожал плечами. — В Воронеже у меня не было убедительной причины быть с вами настолько откровенным, товарищ генерал, чтобы сразу выложить всю информацию. Кроме того, я и Наталья обязаны Василию Федотовичу и обещали сохранить его тайну. Думаю, у вас нет причины подозревать меня в неумении хранить секреты?

Трифонов нахмурился. Конечно, ему было неприятно чувствовать себя одураченным.

— А сейчас в откровенности уже нет необходимости, — добавил Пичугин.

— Почему вы так решили? — осторожно спросил генерал.

— Потому что, я уверен, Василий Федотович вам сам все рассказал, и полагаю, что сделал это в обмен на наши жизни. Полагаю также, что сделал он это под ваше честное слово. Он ведь идеалист. Верующий человек. Верит в Бога, верит людям. Поверил и вам, передав ответственность за любое решение.

Генерал вынул миниатюрный приемник из уха и жестом приказал операторам выключить камеры и прослушку.

— Интересный подход, — сообщил он.

— Весь этот спектакль был устроен исключительно с одной целью, — уверенно заявил Пичугин. — Проверить, насколько Наталья загнана в угол.

Трифонов несколько напряженно вздернул брови, а Евдокимова искоса глянула на Пичугина.

— Сначала я все списал на случайности, — признался он. — И хотя не особенно вам доверял, товарищ генерал, но и обвинять без повода вас не хотелось бы. Теоретически, конечно, кто-то из воронежских врачей мог бы действительно отправить письмо в Москву о том, что циклосульфон вкололи больному, который без сознания, то есть без его письменного согласия. Но, взвесив ситуацию, я усомнился в этом. Во-первых, ни у кого на это не было мотива. Всем в Воронеже, включая Шиловскую, выгодно как можно быстрее победить болезнь, с как можно меньшими потерями и чтобы об этом поскорее забыли. А тут такой скандал. Смысл? И хотя люди способны делать гадости и без особых на то мотиваций, я поставил себе в голове галочку. Во-вторых, при мне Наталья никому не говорила название препарата.