Онлайн книга «Не откладывай убийство на завтра»
|
– И какой сериал? – с интересом спросила Ангелина, считающая себя спецом по теленовеллам. – «Святые грешники». – Еперный театр, век мне Ленина не видать! Это ж мой любимый сериал, ни одной серии не пропустила. Ты, значит, и Серебрякову видела? – оживилась старуха. – Видела. – И Любомира? – Ага. – Мать моя, Надежда Крупская! Каточка, какая же ты счастливая, видно, в рубашке родилась. Живо рассказывай в мельчайших подробностях, как там дела на съемочной площадке? – Ничего особенного: суета, крики, беготня. – Я сейчас закричу! Разок бы взглянуть на них живьем, а потом и помереть не жалко. Павел усмехнулся: – Ангелина Дормидонтовна, так в чем проблема, это можно устроить, ради такого случая я лично могу отвезти вас на съемку. – Я с хамами не разговариваю. – Кат, а правду говорят, что Серебрякова делала пластическую операцию? – спросила Марго. Не успела Копейкина открыть рот, как Ангелина проревела: – Все брехня! Ничего она не делала! Это люди из зависти придумали, она и так красива, как розочка майская, картиночка! – Да ты че, ба, ты ее без грима видела? Она страшна, как смертный грех. – Неправда! – Я сама видела фотку в журнале. – Ты сама лучше заткнись! На тебя саму утром смотреть страшно. Каточка, у меня маленький вопросик. – Задавайте. – Не могла бы ты узнать у них насчет билетов? Рита закрыла глаза руками, Луизка хихикнула. – Билеты? – Понимаешь, в двадцать седьмой серии застрелился Антон Евдокимович, помнишь его? Он играл мерзавца Смирнова, чем-то на нашего Павла Николаевича похож. – И? – Перед самоубийством мужик купил билет на Каралы… – Канары. – Неважно! Когда мерзавец понял, что его разоблачили и вот-вот должны арестовать, он застрелился. Представляешь, прямо на персидском ковре, мать его так! Не мог два шага в сторону сделать, урод! Когда я эту серию смотрела, пузырек сердечных капель выпила. – Настолько сильно вам нравился мерзавец Смирнов? – Бог с тобой, он же негодяй, каких свет не видывал. Переживала по поводу ковра, это ж каким бездарем надо быть, чтоб такой ковер дорогой испачкать. – А при чем здесь билеты? – Так денег бешеных стоят, поэтому ты узнай, успели их обратно сдать или пропали денежки? Копейкина попыталась скрыть улыбку. – Ба, ты ваще, не въезжаешь, какие билеты – это кино! – В кино все как в жизни! – стояла на своем Ангелина. – Хорошо, я узнаю. – Эх, хорошо сидим, жаль, шампанское закончилось. – Вам бы, Павел Николаевич, только и пить, постесняйтесь людей, а еще строите из себя умного. – Строю, не строю, а до вас, мама, мне далеко: ковер… билеты… это вы у нас в семье самая умная. – Риточка, я не поняла, он опять издевается? Марго промолчала. – Кат, а можно мне завтра поехать с тобой? – У Луизы горели глаза. – Я не знаю, пустят ли тебя… – Что значит – поехать, а в институт кто пойдет? – Я не иду на первую пару. – С какой стати? – У нас культурология. – И что дальше? – Да ну, даже говорить не хочется. Там препод – полный дебил, я ваще не врубаюсь, как его допускают учить студентов? Ну, даун стопроцентный. Прикиньте, вызывает меня к доске и спрашивает – кто такой Гомер? – Ну? – Я ему отвечаю: Гомер – это придурок один, по телику каждый день его показывают. А он в крик: «Как вы смеете, да вы знаете…» Ну, не урод? – Круто! – оживился Артем. – Вы что, в институте про Симпсонов проходите? – Да я сама в шоке, вроде серьезный предмет, а спрашивает всякую муть, он бы еще про Бивиса и Бадхеда спросил. – Луизка, ты так и ляпнула – про Гомера? – Да, а че? – Он не про того Гомера спрашивал, – Марго смотрела на дочь, не понимая, в кого та пошла «умом». – Не въезжаю, че, еще один мультик начался? – Луиза, поздравляю, – засмеялся Павел, – ты вся в бабушку… два сапога пара! – Павел Николаевич, закройте свою буржуазную хлеборезку, – Ангелина Дормидонтовна встала и вышла из кухни. – Ничего себе бабка выдала! Марго начала убирать со стола. В десять часов Катарину разморило, с трудом добравшись до кровати, она уронила голову на подушку и мгновенно погрузилась в забытье. Из объятий сладкого сна ее вывел тихий голос Луизы. – Кат… Кат, ты уже спишь? – А… что… Луиза, в чем дело? – Ты спала? – А ты как думаешь? – Извини, я что, собственно, пришла, хотела спросить… правда, что Круглов… голубой? Копейкина так и застыла. – Луиз, ты лаком для ногтей надышалась? – Но ведь в газетах пишут, и женат он ни разу не был. Катарина вспомнила утреннюю сцену в гримерке, невольной свидетельницей которой она стала. Судя по тому, как страстно Круглов целовал Татьяну, его сексуальная ориентация была в полном порядке. – Я тут недавно читала в одной газете… Из ванной послышался голос Ангелины Дормидонтовны: – «Артиллеристы, Сталин дал приказ…» – Что с ней?! – Обычное дело, – Луиза махнула рукой, – бабка всегда, когда моется, поет подобные песни, если честно, уже заколебала, хоть на стенку лезь. – «Артиллеристы!..» – неслось из ванной. – Это еще цветочки, ты посмотрела бы, как она ночью вскакивает каждый час с криками: «За Родину, за Сталина, за мою корову Зорьку, оторвем фашистам бошки». – И долго она обычно моется? – Ну… минут сорок – час. – И всегда поет? – Точняк. Катарина зевнула. – Луиза, я хочу спать, завтра поговорим. – Так как насчет Круглова? – Не говори ерунду! – Но газеты… – Ты больше верь газетам, лучше книги хорошие почитай. Фыркнув, Луиза покинула спальню. Натянув одеяло до подбородка, Катка закрыла глаза. Надо ж такое придумать: Круглов – голубой! СМИ в своем репертуаре. Ката лишний раз убедилась, как нелегко живется актерам: любой норовит обвалять в грязи, найти темные пятна в биографии, оклеветать, вытащить наружу старое белье. Очевидно, от процесса создания вранья некоторые получают ни с чем не сравнимое удовольствие. |