Книга Поцелуй василиска, страница 29 – Полина Флер

– Тогда, может, это? – Жюли показала золотое, расшитое кружевом и жемчугом.

– Теплее, – улыбнулась я. – Но предпочла бы спокойный оливковый.

– Разве вы не хотите блеснуть на балу Роз? – приподняла брови девушка.

Я вздохнула:

– Сказать по правде, я бы предпочла спрятаться за колонной, ведь я совсем не умею танцевать…

– Как?! – воскликнула Жюли, будто ей признались в чем-то постыдном.

Ее возмущение было настолько искренним, что я тоже покраснела до корней волос и с ходу придумала оправдание:

– Это после болезни… Время от времени все путается в моей голове, и я боюсь, что не вспомню ни одного танцевального па. Все-таки королевский бал – это не сельская дискотека.

Жюли дико вытаращила глаза, но потом понимающе кивнула:

– Ах, бедная госпожа. Мне хотелось бы, чтобы на балу Роз вы затмили всех своей красотой. Поэтому позвольте вам помочь?

– Но как? – Я в растерянности опустилась на пуфик и взлохматила распущенные волосы. – Разве ты умеешь?

– Я, конечно, не благородная фройлен, – сдержанно проговорила Жюли, – но тоже женщина и кое-что понимаю в танцах. Может, вы не помните, но я помню очень хорошо: когда мы были совсем детьми и ваши родители были живы, барон Адлер часто устраивал балы, а ваша матушка учила танцевать вас, заодно училась и я…

Служанка вздохнула и закручинилась. Я тоже ощутила тоску по минувшему, наверное, это отзывалась память настоящей Мэрион.

– Но осталась всего одна ночь, – простонала я.

– Этого достаточно, чтобы разучить хотя бы один танец.

Я радостно подскочила и схватила Жюли за руку:

– Ты моя спасительница! Идем же. Прямо сейчас.

Служанка засмеялась и слегка пожала мою ладонь:

– Сделаю все, что в моих силах, госпожа.

Мы прошли в просторную залу с отделкой из красного дерева, с изразцов скалились черные драконы, зажженные лампы искрились мягким золотом, и блики веером ложились на паркет.

– Вы помните, госпожа, с чего начинается бал? – спросила Жюли, поворачиваясь ко мне лицом.

Ее глаза сияли, словно она сама была Золушкой, которая вот-вот сменит платье горничной на бальное и укатит во дворец в карете из тыквы.

– С вальса? – наугад ляпнула я.

Жюли всплеснула руками:

– Как можно! Бал начинается с полонеза. Возглавлять его будут его величество с ее величеством, а ходить нужно вот так…

Жюли принялась отсчитывать размеренный такт и, выпрямив спину, стала вышагивать по кругу:

– Видите? Это называется променад. Присоединяйтесь, госпожа.

Я несмело тронулась следом за Жюли и совершенно смутилась, увидев, как она прыскает со смеху.

– Фрау, вы должны держать осанку и не делать таких больших шагов. Вы ведь дама и должны порхать, как птичка, а не вышагивать, как солдат по плацу.

– Что ты знаешь о солдатах, – пыхтя, пробурчала я.

Дойдя до конца залы, Жюли повернула налево:

– Сейчас все пары выстроятся в две колонны, а потом пойдут навстречу друг другу. Когда пары встречаются, то кавалеры левой линии пропускают между собой и своими дамами дам другой линии, а кавалеры правой линии пропускают между собой и своими дамами дам левой линии.

– Какая линия каких дам пропускает? – не поняла я. – Жюли, я совсем запуталась.

– Ничего, госпожа, вы привыкнете, – пообещала служанка. – Вот так, шаг на носок и снова на носок, теперь на стопу. Раз-два-три! А теперь кавалер предлагает даме руку… Танцуйте же, фрау! Танцуйте!

Жюли рассмеялась и, забыв про меня, закружилась по комнате, порхая, как бабочка, и красиво покачивая юбкой. Я подхватила ее смех и бросилась за ней, забыв и о показанных шагах, и о танцевальных фигурах.

– Расступитесь, дамы и господа! – кричала Жюли. – На бал Майской Розы прибыла прекраснейшая из герцогинь!

– И мрачнейший из герцогов! – подхватила я, представляя, как явлюсь на бал с генералом.

– Нежнейший оранжерейный цветок!

– И опаснейший из василисков!

– Светлая нимфа!

– И угрюмый сыч!

Мы смеялись и кружились, взявшись за руки, Жюли в строгом платье горничной и я в ночной сорочке и с распущенными волосами. Лампы сияли, как солнца, ноги легко скользили по натертому паркету, я не замечала усталости.

– Да здравствует герцог Мейердорфский! – кричала я. – Генерал грубиянов и предводитель палачей!

– И его прекрасная жена фрау Мэрион! Королева бала и…

Внезапно ойкнув, Жюли запнулась на полуслове и отпрянула. Я повернулась к дверям и застыла. На пороге стоял генерал.

– Продолжайте, – замогильным голосом проговорил он.

– Прошу прощения, ваше сиятельство, – пискнула служанка, подобрала юбки и опрометью бросилась к выходу.

Генерал не стал ее задерживать, но, едва я попыталась последовать за ней, запер двери и перегородил проход.

– Пустите, – с возмущением велела я и остановилась перед герцогом, без страха глядя в черную бездну его очков.

– Уже хотите покинуть бальную залу, фрау? – приподнял он бровь. – Так скоро? Но мы даже не перешли к вальсу.

– Не желаю танцевать с вами, – сказала я и сложила руки на груди.

– Но желаю я.

Генерал шагнул навстречу, я отступила и зашарила взглядом по комнате.

– Нет свободных канделябров? – с едва уловимой усмешкой осведомился генерал. – Какая жалость.

– Я найду чем запустить в вас, – пообещала я и сбросила домашнюю туфлю.

Генерал снова усмехнулся, и в глубине очков зажглись золотистые искры. Подойдя ближе, он наклонился и, подняв туфельку, небрежно помахал ею.

– Этим вы никого не сразите, – сказал он. – Особенно на балу Майской Розы.

– Не очень-то и хотелось. – Я протянула руку: – Отдайте туфлю.

– Нет-нет. – Генерал покачал головой и спрятал обувку за спину. – Только в обмен на обещание танцевать со мной.

– С вами? – Я всплеснула руками. – Сначала проспитесь.

– Уже, – совершенно серьезно ответил генерал. – Большой плюс проклятия в том, что меня не берут никакие известные яды.

– Да ну? А сегодня утром вы не могли связать и двух слов.

– Я и без того немногословен.

– И упали с кресла.

– Искал закатившуюся запонку.

– Дважды.

– У меня два рукава. – Генерал поднял руки и демонстративно покрутил ими.

– Но вы в халате, – возразила я.

– А вы в ночной сорочке. Это не повод отказывать супругу. К тому же накануне королевского бала. А вы, как я успел заметить, не слишком искусны в танцах. Не хотелось бы краснеть из-за вас перед его величеством и послами.