Онлайн книга «Третье пришествие. Звери Земли»
|
Перепутанный в младенчестве «Сало» уставился в окно, как будто выходило оно не на унылый пустырь, а на пляж, облюбованный нудистками, и словно бы поджидал меня. А может, действительно поджидал, но демонстративно не замечал, увлеченный нудистками. Однако встал так, что мимо не проскочишь. Я поневоле остановился. – Молчи и слушай, – пророкотал Антипин. Поздоровался, так сказать. Тесный воротник сдавливал багровую полковничью шею, как гаррота. Губы не шевелились. Казалось, негромкий урчащий голос исходит прямиком из утробы, без всякого участия связок, гортани, губ и языка. – Ты здесь не был, я тебя не видел, – чревовещал полковник. – Пиздуй отсюда, и если где по службе нагадил – прибери и подотри. Всем, чем ты занимался, заинтересовались «собисты», конкретно и плотно. Времени у тебя мало, через недельку грянут оргвыводы. Собисты (не путать с особистами!) – сотрудники Департамента собственной безопасности ЦАЯ. Жабы особого вида, надзирающие за чистотой жабьих рядов. Чтоб не затесалась случайно лягушка или саламандра. Это более чем серьезно, но «подтирать и прибирать» я не собирался. Если дано задание накопать материала на Питера Пэна – все равно накопают, даже с горкой, не стоит суетиться. Ох и немало покуролесил Питер Пэн до того, как отправился отдохнуть в госпиталь… Радует одно: неделя большой срок, многое можно успеть. Антипин замолчал. Но с места не сдвинулся. Пройти дальше я мог бы, только применив прием из арсенала регби, американского футбола или боевых единоборств. – Вожак, – сказал врио, обращаясь к несуществующим нудисткам. Те ничего не поняли. Я тоже. – У нас в НИИ он числится как Шляпник, – пояснил Антипин (вот она, шаблонность людского мышления при раздаче названий и прозвищ!). – Если ты принесешь мне то, на чем он носит шляпу, о «собистах» можешь забыть. И о прочих своих проблемах тоже можешь забыть. Доступно излагаю? – Если назвать голову головой, будет еще доступнее, – выдал я свою первую реплику в разговоре. – Ты дурак, Пэн, и язык у тебя как помело. Если бы меня интересовала голова, я так бы и сказал: голова. Но на голову и прочее мне плевать, они давно у него не родные. Меня интересует то, на чем он носит шляпу. – А-а-а-а… До меня наконец дошло. Безумный Шляпник – во многом загадочный и крайне отмороженный мутант Зоны, многим другим мутантам командир и начальник, – действительно имел (и прятал под дурацким высоким цилиндром) странное украшение, произрастающее прямиком из темени: нечто вроде громадного, с грейпфрут размером, крабьего глаза на ножке. Иногда этот глаз светился собственным красным цветом, иногда сверкал отраженным, наподобие самоцвета. Увидев, что я сообразил и проникся, Ирод попрощался со мной так же своеобразно, как и поздоровался: – Пшел вон! Массивная туша сдвинулась, освободила проход. Лучше бы он прислал на переговоры Сало, тот по крайней мере всегда приторно-вежлив. Внизу я отклонился от прямого маршрута, заглянул в курилку. Вдруг, хоть там и тишина, кого-то застану? С таким начальством подчиненные наверняка курят молча и торопливо: ни баек, ни анекдотов, ни разговоров за жизнь… Не застал. Но кое-что, касающееся меня, в курилке увидел… И не только меня. На стене висел рисунок. Карикатура, выдававшая полное отсутствие таланта и фантазии у автора сего «шедевра». Громадная обезьяна, Кинг-Конг (только более приземистый и приплюснутый, чем волосатый герой фильмов и комиксов). На плечище у Кинг-Конга, как и полагается, сидит миниатюрная девушка, достаточно условная, не опознаваемая. Громадные кулачищи обезьяны упираются в землю, громадный половой орган направлен вверх и вперед, словно ракета «земля-воздух». Вокруг – разбегающиеся по сторонам мелкие уродцы. Один уродец, впрочем, нарисован крупно и вполне узнаваемо: грустный Эйнштейн в германском винтажном шлеме кайзеровских времен; сквозь шлем пробиваются ветвистые оленьи рога. И чтобы никто не усомнился, что здесь изображена не какая-то левая обезьяна (полковник Бабурин по прозвищу Бабуин, например), внизу надпись крупными буквами: ПИТЕР ПЕНИС НАШЕЛ СВОЮ ЛЮБОВЬ! Скомкал гнусный пасквиль, кинул в бак для окурков. В сортире бы лучше повесили, самое место для такого юмора… * * * К школе, где училась Юля, я шагал неторопливо… До окончания экзамена времени оставалось еще изрядно, и я поначалу было решил: устроюсь где-нибудь рядом со школой, найду укромный уголок, посижу там, изучу содержимое конверта, обмозгую, разложу все по полочкам… А там, глядишь, и экзамен закончится. Вовремя спохватился: мало тебе проблем, Питер Пэн, сам себе сочиняешь новые… Приметит меня кто-нибудь в укромном уголке у школы, проявит бдительность и активную гражданскую позицию – и доказывай прикатившему наряду, что ты не педофил. Спохватился я не просто так… Спохватиться меня заставило внешнее воздействие… Вот какое: – Гражданин, можно вас на минуточку? Голос, прозвучавший за моей спиной, был властный и казенный, и вопросительная интонация ничего не значила: опция буркнуть «нет!» и шагать как шагал не предусматривалась. Обернулся. Мент. Капитан полиции. Вылез из полицейского «Форда», мимо которого я только что задумчиво и равнодушно прошел. Не стоил «Форд» внимания: служба безопасности ЦАЯ никогда не подпустит к нашим игрищам каких-то там провинциальных ментов… – Тосненское РУВД, капитан Крюков, – представился мент, небрежно дернув ладонью в сторону своего виска и не завершив движение. Выглядел он как младший братишка полковника Антипина: габаритами несколько уступал, но если будет хорошо питаться, непременно догонит старшенького… Капитан Крюков… Капитан Крюк… Добрался наконец до Питера Пэна. Судьба любит иногда приколоться. Представившись, Крюк замолчал. Конкретно завис. В процессоре, укрытом под низеньким капитанским лбом, явно копошились какие-то мысли. Но мыслей было много, не меньше двух, и процессор не справлялся, подтормаживал. После долгой паузы капитан заглянул в какую-то бумажку, снова повернул ее так, чтобы не смог заглянуть я, и заговорил: – Скажите, гражданин… э-э-э… Снова подвис. Нестерпимо хотелось ускорить процесс, легонько шлепнув ладонью по капитанскому затылку. Но процессор «продышался» сам. – Э-э-э… А сын у вас есть? – У меня только дочери, – ответил я чистую правду. А секунду спустя выдал другую чистую правду: – У вас машина горит, дым из-под капота! Охнув, капитан Джез Крюк бросился к своему «Роджеру», и впрямь активно дымившемуся. Из салона выскочил его коллега, уже с огнетушителем в руках. |