Онлайн книга «Прайс на прекрасного принца»
|
Марк достал из кармана несколько фотографий: – Взгляни. Взяв снимок Клима, Яна равнодушно бросила: – Зачем мне на него смотреть? – Кого ты видишь? – Марк, если тебе нечего делать, позвони своим дружкам и проваливай в клуб. Я не намерена заниматься ерундой. – Это не ерунда. Разве Клим тебе никого не напоминает? – Он напоминает моего старшего брата. – А нос, лоб, подбородок? – Что? Германов тряхнул головой. – Ну раскрой глаза, неужели не видишь сходства? – Протянув сестре снимок отца в молодости, Марк выдохнул: – Ну как? Яна Альбертовна привстала: – Папа был красивым. – Я о другом. Клим – это же наш приемный отец в молодости. Одно лицо! Теперь посмотри на Еву. Третья фотография оказалась в руках Германовой. – У Евы были папины глаза. Заметь, я говорю, папины. Ничего от матери, зато сходство с отцом – потрясающее, – сказал Марк. – Прекрати! Собрав снимки, Марк протянул: – Можешь считать меня сумасшедшим, но я практически не сомневаюсь, что мы – родные дети Альберта! Мать приемная, а он… наш отец – настоящий. – Тебе известно, что скука способствует развитию нервных расстройств и психических заболеваний? – При чем здесь скука? – Ты изнываешь от безделья, поэтому тебе в голову лезут совершенно идиотские мысли. Вдумайся в свои слова. Они абсурдны. – Недавно я посмотрел фильм, в котором герой с супругой усыновили мальчика. – И? – В конце выяснилось, что пацан – родной сын главного героя, родившийся на стороне. И я сразу вспомнил папу. Он был ходок со стажем. Забыла о его неприкрытых изменах? Что, если сюжет того фильма в точности повторяет нашу историю? Мы могли рождаться на стороне, после чего отец с матерю официально нас усыновляли. Мама, естественно, ни о чем не догадывалась… Яна нахмурилась. – Тогда где наши настоящие матери? С какой стати они с такой легкостью отдавали новорожденных в Дом малютки? – Повторю твои слова о материальной независимости семьи профессора. План довольно простой. Некая протеже отца, узнав о своей беременности, сообщает эту безрадостную новость Германову. Воспитывать ребенка она не хочет, влачить жалкое существование матери-одиночки не есть хорошо. И тут наш папаша приходит на помощь. Организовав все таким образом, чтобы мать ничего не заподозрила, он усыновлял собственных отпрысков. – Марк, мне неприятен этот разговор. – Но ведь Клим с Евой очень на него похожи. – Чего не скажешь о нас с тобой, – хохотнула Яна. – Или мы действительно приемыши? – Не иронизируй. – В любом случае, даже если на минутку предположить, что в твоих словах есть доля истины, какой смысл сейчас, по прошествии нескольких десятилетий, копаться в грязном белье родителя? К тебе плохо относились в детстве? Ты был обделен заботой, любовью, вниманием? Тебя били? Нет, Марик, родители в нас души не чаяли. А это главное. И, к слову сказать, тебя баловали больше остальных. – Но, правда… – Правда в том, что у нас были замечательные мать с отцом. Все! Никакой другой правды не было, нет и быть не может. Уясни это раз и навсегда. Поднявшись с кровати, Германов прошелся по спальне и, остановившись у трюмо, тихо прошептал: – А если все сказанное мной было на самом деле? – И пусть. Меня это не колышет. – Яна… а как же тогда твоя тайна? Германова встрепенулась: – Марик, какая тайна? – Ева мне все рассказала. Месяц тому назад я был у нее дома. Она вернулась с тусовки немного подшофе. Дома еще коньячку хлопнула, ну и… короче, мне известно, что ты неровно дышишь к Юрке. Яна Альбертовна начала задыхаться: – О-ох… – Янка, ты что? Тебе плохо? – Марк поднес к посиневшим губам сестры стакан апельсинового сока: – Выпей. – Она… кто ей позволил? Ева… Боже! Марик ехидно усмехнулся: – Я до последнего не верил, думал, ты поднимешь меня на смех и выставишь за дверь. Теперь вижу, что… Твоя реакция – громче всяких слов. Ну и дела! – Сядь! – приказала сестра. Пока Марк устраивался на краю кровати, Яна судорожно вертела в руках книгу. Что сказать брату? Как оправдаться перед Марком? Она себя выдала, не сумела себя проконтролировать, сохранить лицо. Ну за что ей такое наказание? Она ни в чем не виновата. Видит Бог, Яна всего лишь жертва коварных обстоятельств. Два года тому назад Германова впервые поймала себя на мысли, что смотрит на восемнадцатилетнего племянника не как на родственника, а как на мужчину. Данное открытие здорово напугало Яну. Ведь это ненормально, это извращение, и с ним необходимо бороться. Но как? Какими средствами? Пару месяцев Германова ходила как в воду опущенная, она старалась не сталкиваться с Юрием в особняке. На студию Германова уезжала, когда племянник сладко посапывал у себя в комнате, домой возвращалась поздно вечером. Справедливо полагая, что в скором времени наваждение пройдет, Яна Альбертовна с головой погрузилась в работу. Время шло, а наваждение усиливалось. Юрий занимал все ее мысли, перед глазами упорно стоял его образ: мужественное лицо, пронзительный взгляд, очаровательная улыбка. Не в силах бороться с собой, Яночка обратилась за помощью к сестре. Ева прореагировала несколько холодно. – А чего ты от меня ждешь? Совета? Извини, не знаю, что сказать. Ты увлеклась Юркой, потому что не имеешь мужика. Заведи любовника. Окунись в головокружительный романчик, и наваждение пройдет. – Нет, Ева, не пройдет. Мне кажется… я его люблю. – Да, тяжелый случай. – Что делать? – Во всяком случае, не причислять себя к извращенкам. Не забывай, Юрка – сын Клима, а Клим тебе не родной брат. В ваших жилах течет разная кровь. И, теоретически, между тобой и Юркой может быть нечто большее, чем родственные отношения. – Ева! Прекрати! Он мой племянник. – Только по документам. В действительно вы друг другу – никто. – Спасибо за поддержку, сестра. Несколько минут Ева молчала, потом проговорила: – Попробуй обратиться к психологу. Они такие проблемы щелкают, как орешки. – Стыдно. – Или продолжай и дальше грезить Юркой. Глядишь, попадешь в психушку. – Может, мне уехать? |