Онлайн книга «Письма моей сестры»
– Тетя Агнес, ты выглядишь чудесно, – говорю я. – Спасибо, милая. – На ее миндалевидных глазах трепещут ресницы. – Поделись секретом. Она улыбается. – Я больше не жарю картофельные чипсы и не делаю пирожные «Черный лес». Мы надеваем бумажные колпаки, говорим глупые шутки и зажигаем фейерверки. Беллс получает змею. Змея напоминает коричневую таблетку, но когда ее зажигают, превращается в черную мамбу. У меня ковбой курит сигарету и выпускает дым. В полночь мы все выпиваем за мамино здоровье. Ее щеки раскраснелись от шампанского, и она выглядит по-настоящему расчувствовавшейся. Ее волосы еще пока очень короткие и мягкие, словно пух. Она по-прежнему покрывает голову узорчатым шарфом. Беллс спрашивает, можно ли ей взглянуть еще раз на шрам; мама берет ее руку и проводит ею по своей голове. Все вместе мы смотрим «Кто хочет стать миллионером?», специальный новогодний выпуск. Это моя последняя ночь дома. На следующий день я должна вернуться в Лондон. – Надо же! Этот кретин еще звонит другу. Ведь это «Д», идиот! – переживает папа. В это время звонит телефон. – Может, это он тебе звонит, па, – предполагаю я. – Милый, ты можешь взять трубку? – спрашивает мама, не отрывая глаз от экрана. Через несколько секунд папа возвращается в комнату. – Это Марк. – Папа передает мне трубку и снова садится в свое большое кресло. Я возвращаю ему телефон. – Меня нет, – шепчу я одними губами. – Марк, она может тебе перезвонить? – Папа кладет трубку. – Кэти, я не люблю лгать. Обязательно позвони ему. – И он снова сосредотачивается на телевизоре. – Почему ты не захотела поговорить с Марком? – спрашивает мама. Я делаю вид, что не слышала ее вопроса. – Кэти? – настаивает мама. – Что-то случилось? – Он переезжает, – отвечаю я. – Может, твой старый отец что-то пропустил? Что тут плохого? – Папа говорит, не отрывая глаз от экрана. – Он переезжает в Эдинбург. – Хм-м, – произносит папа. – Ты будешь скучать. Он очень приятный парень. Что он будет делать в Эдинбурге? Родители никогда ни черта не понимают, думаю я. – Ой, дорогой, помолчи, – говорит мама. – Ты, как всегда, ничего не понял. – Она поворачивается ко мне. – Я не слепая. Что-то там происходит, не только переезд Марка. Почему ты не поговоришь с ним? – Я не хочу, понятно? Пусть все будет так, как будет. Мама нетерпеливо вздыхает. – Да ладно тебе, Кэти. – Хорошо. – Я сдаюсь. – Мне он очень нравится. Но какой в этом смысл, если он уезжает? – Случаются и гораздо худшие вещи. Это не конец света, верно? И это не означает, что ты больше его не увидишь, – рассуждает она. – Я знаю, но… Я так привыкла к тому, что он близко, вот и все. Я правда буду скучать без него. Мы с ним родственные души. Мама косится на папу, смотрящего телевизор. Мы с ней улыбаемся. – Он был очень хорош в молодости, – шепчет мне мама. – Вы представляете? Он обратился к залу! – возмущается папа. – Они не знают! – Вероятно, для тебя это звучит так… – Я не могу подыскать подходящее слово – после всего, через что прошла мама. – …Так глупо. – Нет, дорогая. Глупо будет, если ты ему ничего не скажешь. Когда ты теперь его увидишь? – Завтра вечером он будет отмечать свой день рождения. В Баттерси. Приедут его родители, и все такое. – Ты ведь тоже пойдешь? Я нерешительно пожимаю плечами. – Ты любишь его? – спрашивает Беллс. Она лежала на полу, опираясь на локти, и смотрела телевизор. Я даже не думала, что она слушает, потому что она молчала. – Нет, – бормочу я, застигнутая врасплох ее прямотой. – Тупая Кэти. – Я не тупая, – огрызаюсь я; меня давным-давно, пожалуй, с детства, никто не называл тупой. – Тупая, правда, ма? – Перестань называть меня тупой, – возмущаюсь я. Потом вспоминаю, как я твердила Беллс, какая она тупая, когда сестра срезала бирки с маек. – Ты любишь Марка? – спрашивает мама. – Да, ты любишь Марка? – подключается папа. Я закрываю лицо руками. – Ох, милая, послушай меня. По-моему, ты права, Беллс, – произносит мама. – Она глупая, раз ничего ему не говорит. Теперь все выжидающе смотрят на меня. – Как я скажу ему? Он уезжает. У него есть подружка. Мама пожимает плечами. – Что тебе терять? – Мою гордость? – нерешительно спрашиваю я. – Что ж, риск есть. Но тебе надо задать себе такой вопрос: Марк стоит того? Я думаю не больше секунды. – Да. Я никогда не встречала такого, как он. – Что ж, в таком случае выпей водки, ступай на его вечеринку, подойди к нему и прояви смелость. Скажи ему все, что ты чувствуешь. Если он любит свою девушку, смирись с этим и живи дальше. Но, по крайней мере, ты будешь знать, что у тебя хватило смелости сказать ему об этом. Чтобы потом не сожалеть о вещах, которые ты не сделала, Кэти. – Верно, – подтверждает папа. – Может быть, не судьба, – бормочу я, оправдываясь. – Это удобная отговорка. Но так говорят только трусливые люди, – фыркает мама. Мы с мамой стоим на верхней площадке. Сейчас мы разойдемся по своим спальням. – Купи себе новое платье для вечеринки, – советует мама, погладив меня по щеке. – Не надевай черное. Надень красное, – настаивает она. – Оно пойдет к твоим темным волосам. А волосы подними повыше. – Что-нибудь еще сделать? – улыбаюсь я. – Нет, только это. Мы целуем друг друга. – Спасибо. – Я обнимаю ее. – Я люблю тебя. – Впервые с детства я говорю ей это. – Я тоже тебя люблю. – Впервые с детства она тоже говорит мне это. Я чувствую тепло ее рук и понимаю, что именно его мне не хватало много лет. |