Онлайн книга «Больше, чем люди»
Однажды мы с Дином отправились за скипидаром и ветчиной; лесом спустились к железной дороге, потом по путям прошли пару миль до места, откуда были видны городские огни. Потом снова лесом по просекам, на дальнюю улицу. Дин всегда был один и тот же – шагал впереди и думал, думал. Мы пришли к скобяному ларьку. Посмотрев на висячий замок, он покачал головой и вернулся ко мне. Потом мы нашли лавчонку, где торговали всякими мелочами. Дин забормотал, и мы остановились у двери. Я заглянул внутрь. Вдруг там оказалась Бини – голышом, она всегда путешествовала подобным образом. И принялась отпирать дверь изнутри. Мы вошли, и Дин запер за собой замок. – Отправляйся домой, Бини, – проговорил он, – пока не промерзла. Та ухмыльнулась мне, проговорила свое «хо-хо» и исчезла. Мы взяли пару отличных окороков и двухгалонную бутыль скипидара. Я прихватил было ярко-желтую шариковую ручку, но Дин отвесил мне подзатыльник и заставил положить ее на место. – Бери лишь то, что нужно, – пояснил он. Мы ушли, тогда Бини вновь вернулась туда, заперла дверь изнутри и отправилась восвояси. Дин брал меня с собой, когда ноша бывала ему не под силу. Так я прожил около трех лет. Это все, что я помню об этом времени. Присутствия Дина в доме не ощущалось вне зависимости от того, находился он в доме или нет, близнецы все время были заняты друг другом. Джейни мне нравилась, но мы с ней редко говорили. Вот Малыш не умолкал – хотя я не знаю, о чем он трещал. И все мы были заняты делом и слидинялись. Я резко сел на кушетке. – Что случилось? – спросил Стерн. – Мы топчемся на одном месте. – Ты сказал это, едва мы успели начать. Но все-таки есть разница между этим сеансом и предыдущим? – О да, но… – Тогда откуда ты можешь быть уверен в том, что прав на этот раз? – Я ничего не ответил, и он спросил: – Разве последний отрезок тебе не понравился? Я сердито ответил: – Не могу сказать, что мне что-то нравилось здесь, или не нравилось. Просто это какая-то бессмыслица… пустые разговоры. – Так есть какая-то разница между тем, что случилось сейчас и было раньше? – Чтоб мне лопнуть! Во время первого сеанса я все события ощущал, словно заново их пережил. На этот раз – ничего подобного. – Ну и почему так произошло? – Не знаю. Объясните. – Предположим, – задумчиво проговорил он, – с тобой в прошлом случилось нечто настолько неприятное, что ты боишься даже подобраться к этому эпизоду. – Неприятное? А замерзать в канаве – это приятно? – Ну неприятности бывают разные: случается, что штука, которую ты пытаешься вспомнить – ну, которая повинна в твоих бедах, – настолько отвратительна, что сознание не смеет даже приближаться к ней. Наоборот – стремится спрятать ее поглубже. Впрочем, постой, – внезапно проговорил он. – Возможно, слова «отвратительное» и «неприятное» не точны. Бывает и обратное. Причина твоих несчастий может оказаться настолько желанной, что ты и менять ничего не хочешь. – Я как раз хочу найти ее. Стерн ждал, словно ему сначала нужно было что-то выяснить самому, а потом спросил: – В этих двух словах «Малышу три» – есть нечто отталкивающее тебя? Почему? Я молчал. Он подошел к столу. – Если бы я это знал. – Кто это сказал? – Не знаю… э… Он ухмыльнулся. – Опять «э»? Я ухмыльнулся в ответ. – Ну я сказал. – Хорошо. Когда? Улыбка сбежала с моего лица. Он наклонился вперед и встал. – В чем дело? – спросил я. Он ответил: – Вот уж не думал, что можно настолько свихнуться. Я промолчал, и он направился к собственному столу. – Сдается мне, ты уже не хочешь продолжать, так я понимаю? – Не хочу. – А если я, предположим, скажу тебе, что ты хочешь прекратить наш разговор именно потому, что вот-вот обнаружишь искомое? – Тогда почему вы не скажете это напрямую, а потом увидите, как я буду реагировать? Он покачал головой. – Ничего не могу тебе сказать. Уходи, если хочешь. Я дам сдачу с твоей тысячи. – А часто ли люди отказываются идти дальше, когда оказываются на пороге ответа? – Не так чтобы очень. – Ну и я не собираюсь отказываться. – С этими словами я лег на кушетку. Он не рассмеялся, не сказал «хорошо», никак не выразил своего одобрения, просто поднял телефонную трубку и дал указания: – На сегодня прием окончен. – Потом он направился к своему креслу – туда, откуда мне его не было видно. И опять тишина. Полная. Комната явно была звукоизолирована. – Как вы считаете, почему Дин взял меня к себе в дом, хотя я не мог делать ничего из того, что умели другие дети? – Возможно, ты ошибаешься в этом. – Ну нет, – проговорил я с полной уверенностью. – Я пытался. Для своего возраста я был сильным ребенком, а кроме того, умел держать рот на замке, но во всем остальном ничем не отличался от обыкновенных детей. И не думаю, что отличаюсь теперь, если не считать тех отличий, которыми меня наградило проживание с Дином и его ребятишками. – Имеет ли это какое-то отношение к словам: «Малышу – три»? Я посмотрел на серый потолок. – Малышу три. Малышу три. Я пришел к большому дому по извилистой дорожке, проходящей под чем-то вроде театрального занавеса. Малышу три. Малышу… – Сколько тебе лет? – Тридцать три, – сорвалось с моих губ, и я тут же как ошпаренный вскочил с кушетки и бросился к двери. Стерн рукой остановил меня. – Не дури, или ты хочешь, чтобы я потратил впустую полдня? – Что мне с того? Я плачу за это. – Хорошо, как знаешь. – Сколько тебе лет? Я вернулся и сказал: – Все это мне совершенно не нравится. – Хорошо. Уже теплее. – Но почему я сказал «тридцать три»? Мне же не тридцать три, мне пятнадцать. И еще кое-что… – Да? – Это о том, что Малышу три. Это я сказал, правильно. Но если подумать – голос не мой. – Как и тридцать три не твой возраст? – Да, – прошептал я. – Джерри, – дружелюбно проговорил он, – бояться тут нечего. Я понял, что задыхаюсь. Постарался успокоиться и сказал: |