Книга Сияющие высоты, страница 71 – Катарина Макги

Райлин ничего не слышала про этот роман.

– И все знают? – удивилась она.

– Нет. Только я, – загадочно проговорила Леда.

– А…

Райлин испытала странную легкость и в то же время недовольство тем, что теперь она в долгу у Леды Коул.

– Спасибо тебе.

– Не переживай, можешь и задолжать.

– Леда, – позвала Райлин, и та с любопытством повернулась. Она с трудом сглотнула. – Зачем ты помогла? Ты вроде бы меня ненавидишь.

Леда переменилась в лице – появилось чувство вины, нерешительность или же сожаление.

– Может, я просто устала от репутации стервы с ледяным сердцем, – ровным голосом проговорила Леда.

Райлин не знала, что и ответить.

– Могу я все-таки спросить – почему ты хотела уйти из группы?

Райлин подумывала соврать, но после произошедшего было правильнее рассказать все как есть.

– Во время практики на прошлой неделе Шэйн меня поцеловал. Понятное дело, я больше не хочу его видеть.

– Шэйн к тебе подкатывал? – повторила Леда. Райлин кивнула. – Вот козел! – закатила глаза Леда. – Жалко. Я думала, он порядочный парень.

– А такие существуют? – сухо сказала Райлин, и Леда неожиданно рассмеялась.

– Отлично сказано. Эй, – вдруг проговорила Леда, словно ей в голову пришла идея, – ты едешь на вечеринку в Дубае на следующих выходных?

Другие ребята говорили об этом всю неделю – бронировали частные гидроджеты и обсуждали наряды на заказ, поскольку темой вечеринки был черно-белый бал. Райлин повторяла себе, что все это полнейший абсурд. Неужели верхам уже мало устраивать вечеринки в Нью-Йорке – нужно лететь через весь свет, чтобы напиться с теми же людьми!

Однако в глубине души ей тоже хотелось поехать, пусть для того, чтобы увидеть все своими глазами.

– Не собиралась, – ответила Райлин.

– И зря, – настойчиво проговорила Леда. – Сможешь переключиться и забыть про эгоцентричного преподавателя голографии.

– Меня никто не приглашал.

Леда небрежно махнула рукой:

– Вечеринку устраивает отец Эйвери, и ты, конечно, можешь прийти. Не вопрос.

Райлин потрясенно заморгала. В чем уловка? И с каких пор Леда и Эйвери снова лучшие подруги? Райлин не интересовалась светскими новостями, но даже она знала, что после той ночи на крыше эти две девушки не общались.

– Спасибо. Я подумаю, – осторожно проговорила она.

Чего Леда этим добивается?

– Мне пора. Одна из нас опаздывает на наш любимый урок, – с улыбкой сказала Леда, будто теперь у них был общий секрет. Она хотела уйти, но задержалась, обдумывая еще что-то. – К тому же Андертоны – крупные инвесторы в «Фуллер энтерпрайзис», и Корд, скорее всего, поедет. Вдруг это повлияет на твое решение.

– Откуда ты…

Какое секретное оружие было у Леды, раз она все про всех знала?

Прозвучал звонок, и Райлин осталась в одиночестве и полной растерянности. Что это такое сейчас было?

Днем после уроков Райлин направилась прямиком к краю техсети и отправила импульс-вызов Люкс. Та не ответила. Что ж, решила Райлин, тогда она просто пойдет и навестит подругу, но сперва забежит в закусочную.

Когда Райлин постучалась в дверь семейства Брайар, открыла сама Люкс – в старой толстовке и дырявых шортах. Сегодня ее волосы были угольно-черными, с ужасными рваными прядями.

– Ух ты, – невыразительно проговорила Люкс, окидывая взглядом школьную форму Райлин, стильные балетки и розово-белый полосатый пакет с покупками. – Ты похожа на психа.

– А ты ходячий кошмарик, – ответила Райлин. Люкс ничего не сказала и дверь не распахнула. – Можем поговорить? – замешкалась Райлин. – Или сейчас неподходящее время?

– Не знаю, Райлин. Я всю неделю пыталась с тобой пообщаться, но ты пропала без вести. Несколько раз я отправляла импульс, а ты так и не перезвонила.

В глазах Люкс застыли злость и обида.

Райлин съежилась от стыда. Подруга действительно звонила ей в понедельник, когда Райлин была с Кордом, а еще во вторник, но она совершенно забыла перезвонить.

– Извини. Что у тебя нового?

– Хотя бы то, что меня бросил Рид.

– Ох, Люкс! – Райлин шагнула вперед и обняла подругу. Та наконец расслабилась. – Он многое потерял, – прошептала Райлин.

– Спасибо. Но я звонила не поэтому.

– Тогда в чем дело?

Люкс отступила на шаг и с укором посмотрела на Райлин:

– На днях у Хайрела был суд. Я хотела узнать, пойдешь ли ты. – Подруга пожала плечами, но Райлин видела, что Люкс сердится – за Хайрела и за себя. – В итоге мы сходили с Индиго и Амиром.

Райлин совершенно забыла, что на неделе состоялось слушание. Конечно, она не отсчитывала дни по календарю, но все же как она могла даже не вспомнить об этом?

– Чем все закончилось?

– Ты не знаешь? Встречалась с ним три года и даже не потрудилась узнать, посадили ли его?

– Я была в Лос-Анджелесе, – начала Райлин, но Люкс ее перебила:

– Тебе, конечно, по барабану, но его отпустили.

Райлин облегченно вздохнула, услышав эти новости. Она до сих пор злилась на Хайрела за все, через что прошла по его вине, но не хотела, чтобы его жизнь закончилась в восемнадцать лет.

Внезапно Райлин поняла, какой ее видела Люкс – легкомысленной, слишком озабоченной своей новой элитной школой, чтобы думать о друзьях. Неутешительная картина.

Люкс не знала всей истории, и Райлин сама в этом виновата.

Она медленно выдохнула:

– Ты можешь выйти и послушать меня?

Люкс открыла рот, и Райлин поняла, что подруга собирается сказать «нет»: она вела себя холодно и отстраненно, словно вместо нее стоял иллюзорный персонаж из голофильма. Райлин дотянулась до руки подруги – слава богу, та была из плоти и крови.

В глазах Люкс мелькнуло понимание.

– Хорошо, – кивнула она.

Райлин крепко взяла подругу за руку, как делала в детстве, и повела ее по улице. Завернув за угол, они пришли к небольшому боксу-панораме, который приютился между двумя квартирами.

Боксы-панорамы представляли собой крошечные заброшенные скверики: укромные уголки с металлическими скамейками и экранами, имитирующими окна. Подобные участки в Башне оставались, если архитекторы не знали, что разместить на такой маленькой площади.

На экране их бокса эффектно всходило солнце, поднимаясь над горизонтом Нью-Йорка, хотя находились они ближе к центру Башни: настоящие окна с настоящими панорамами были далеко. Здесь было общественное место, но из-за тесноты его почти никто не использовал. В основном сюда приходили подростки – покурить или пообниматься.