Книга Пока ненависть не разлучила нас, страница 93 – Тьерри Коэн

Я постарел, поменялись времена, выросли дворовые ребятишки… И само собой разумеется, возникла другая динамика, иные силы, иные коды и новые точки зрения.

Нельзя сказать, чтобы я не замечал, что появился новый жест, неведомые мне словечки, незнакомые знаки — ключи бессловесного языка, по которым люди узнавали своих, благодаря которым сближались. Но все это не меняло общего течения дел.

«Война в заливе» ^[83] открыла мне глаза на перемены, я бы даже сказал, на радикальные перемены, которые произошли, и особенно во взглядах молодежи.

Вспомним, как это было. Если верить СМИ, то с одной стороны воевали силы союзников, а с другой — диктатор Саддам Хусейн, сразу же заклейменный Западом, который захватил богатую, но мало кому известную землю. Хусейна обвиняли в применении бактериологического и химического оружия, а также в репрессиях, которых до этого военного конфликта никто не замечал. Словом, в одном лагере воевали хорошие под знаменами свободы, справедливости и демократии, а в другом — плохие: кровавые бескультурные убийцы и при этом… мусульмане.

Придя в один из февральских дней 1991 года в школу, я понял, что на деле все обстоит гораздо сложнее.

Я вошел в класс и удивился, что ученики спокойно сидят на своих местах. Я поздоровался и повернулся к доске. На доске я увидел рисунок, который не сразу понял. Понять его мне помогли слова, написанные в виде слоганов: «Да здравствует Саддам!», «Да здравствуют СКАДы!», «Смерть США!», «Смерть Израилю!».

Рисунок изображал ливень ракет, которые сыпались на американский флаг и звезду Давида.

На миг я застыл в растерянности, думая, как мне поступить. В первую минуту мне захотелось все стереть и приступить как ни в чем не бывало к уроку. Но отмахнуться от проблемы — не значит от нее избавиться.

— Кто рисовал?

Ребята хранили молчание.

Вопрос был глупым. Как будто в этом дело.

Но, делая вид, что всматриваюсь в знакомые лица, я пытался понять, как же мне все-таки поступить. И опыт мне подсказал.

— А знаете, что мы сделаем? — спросил я. — Отложим ненадолго урок и поговорим о текущих событиях.

Ребята стали недоверчиво переглядываться.

— Кто в классе за Саддама Хусейна?

Они не решались ответить.

— Не стесняйтесь. Мне хочется, чтобы каждый имел мужество по-своему смотреть на вещи и мог объяснить свою позицию.

Призыв к мужеству помог. Поднялось несколько рук.

— Фарез, ты можешь объяснить, почему поддерживаешь Саддама Хусейна?

Я обратился к мальчику, которого знал как лидера, «каида». Воспользовался ситуацией, чтобы вовлечь в разговор и его.

— Потому что он не боится американцев, — ответил он.

— И потому что он хочет урыть евреев, — добавил Абдурахман, помощник «каида».

— Не евреев, а израильтян, — поправил я.

— Это одно и то же.

Я не знал, что для них это одно и то же.

— Значит, Хусейн герой, потому что противостоит Соединенным Штатам и Израилю?

— Вау! Американцы, они что думают? Что всем миром будут править?

— Так. А вас не смущает, что он диктатор? Что он угнетает свой народ? Что он вторгся в Кувейт, мусульманское государство?

— Подумаешь! Кувейт — твердокаменный, ему на всех наплевать! А я вам вот что скажу! Думаете, в Америке лучше, чем в Ираке? Буш такой же диктатор!

Несколько учеников хотели бы возразить, но не решались вступать в спор с Фарезом.

— Все может быть. Не все гладко в Соединенных Штатах, но люди там, по крайней мере, живут свободно, там существует правосудие.

— Американцы ненавидят мусульман.

— Французы тоже, — заметил Сулейман, скромный тихий мальчик.

«Французы», сидящие в классе, несколько смутились при этом заявлении.

— В любом случае, я всегда на стороне арабов! — отрезал Фарез. — Всегда.

— А на какой ты будешь стороне, если Ирак будет воевать с Ираном?

Фарез задумчиво сдвинул брови.

— Не надо мне пудрить мозги. Сейчас американцы и евреи против мусульман.

— Не думаю. Воюют не религии, а системы.

— Американцам нефть нужна, — вмешался Сулейман.

— Совершенно с тобой согласен.

Мальчика мой ответ устроил. Ему показалось, что он меня убедил.

— Это конфликт, в котором трудно разобраться. В нем скрестилось много целей. Согласен, что американцы хотят завладеть нефтью, а их заявления о свободе и демократии — в чистом виде лицемерие. Согласен, что заявления о применении химического и бактериологического оружия — всего-навсего средство воздействия на общественное мнение, чтобы им манипулировать. Как видите, я, как и вы, нисколько не обольщаюсь насчет истинных целей американцев. Но Саддам Хусейн ничуть не честнее их. Он оккупировал Кувейт тоже ради нефти. К тому же притесняет народ Кувейта. И манипулятор он тоже не хуже Буша. Вы что, думаете, он всерьез озабочен судьбой палестинцев? До сих пор ему было на них наплевать. Как вы думаете, с чего это вдруг он обещает засыпать Израиль бомбами и помогать палестинцам? Что ему понадобилось? Ему понадобилась поддержка мусульман всего мира. Поддерживать Хусейна — значит позволить собой манипулировать.

— Что же, выходит, нас… дурят с обоих концов? — спросил Сулейман.

— В некотором роде.

— Пусть даже обе стороны уроды, все равно я могу выбирать, — заявил Фарез. — И я предпочитаю, чтобы Саддам взорвал америкосов и Израиль.

Я не стал продолжать дискуссию. На этом уровне я сказал все, что мог. Дальше мне пришлось бы тоже подгонять факты и манипулировать. Я этого не хотел. Я бы мог возразить Фарезу и выставить его на смех. Но этого я тоже не хотел. Нельзя, чтобы он потерял лицо перед товарищами. Пока я ограничился надеждой, что посеял в них зерно сомнения. Но и на этот счет не слишком обольщался.

Опытным путем я открыл для себя: ребят, подобных Фарезу, не убедить логикой доводов, если она не совпадает с их представлениями о том, что хорошо и что плохо. Их убеждения основаны исключительно на эмоциях, они ими защищаются и всю полученную информацию раскладывают по бинарной схеме: «друзья — враги». Себя они ставят в центр «сражения», выбирают себе союзников и отвергают всех подозрительных, кто не из их «лагеря». Они ведут постоянную войну. Но, не зная истории, ничего не понимая в стратегии, постоянно все путают, не видят сути происходящего, но верят в свою правоту и цепляются за нее. Они действуют и думают с помощью клише, противопоставляя вызов безразличию, эти клише пользуются спросом в квартале, за эти клише их уважают. Сиюминутный безрассудный вызов, направленный против всего и всех. Он не в логике истории. Но благодаря ему Саддам Хусейн становится героем. Новым Че. Почему? Потому что он бросает вызов американцам.