Книга Разрушитель божественных замыслов, страница 117 – Владимир Сухинин

Азанар.

В Азанар я въехал с Гангой, ее новой служанкой и Гради-илом, эльфар всю дорогу ехал молча, не донимая меня вопросами, только орчанка извертелась.

— А куда мы едем?

Я посмотрел на нее и отвел глаза: — в Азанар.

— А где я буду жить?

Я снова посмотрел на нее. — Там, где поселю.

— А где поселишь?

— У себя на постоялом дворе, — мне не хотелось разговаривать, и я отвечал кратко.

— У тебя есть постоялый двор?

— Есть.

— А ты приходить будешь?

— Буду.

— А что я там буду делать?

— Следить за противником.

— А кто наш противник?

— Покажу.

— Ты на меня обиделся?

— Нет.

— А почему не разговариваешь?

— Думаю.

— А о чем думаешь?

— О том, как нам с тобой выжить.

— Нам угрожают? — орчанка подобралась.

— Да.

— Кто?

— Многие.

— Что надо делать?

— Помолчать и не мешать мне думать.

— Я хочу помочь!

— Поможешь. Но потом. А сейчас мешаешь. — Она обиженно засопела носом и тихо прошептала, — чурбан не благодарный.

Гради-ил искоса посмотрел на девушку, легкая улыбка пробежала по его губами сразу исчезла. Рабэ сидела, как положено вышколенной служанке, не вмешиваясь. Только в черных глазах демоницы скакали чертики и по ним можно было понять, что наш разговор ее забавляет.

Трактир встретил нас разноголосым шумом. За стойкой стоял толстый жених Цинеи, дочери Изъякиля.

В это время жених увидел меня, его толстая рожа, до этого бывшая барственно высокомерна, теперь выражала степень крайнего испуга. Он юркнул в дверь за спиной и сразу же оттуда показался идриш. Он увидел меня и бросился на встречу.

— Ваша милость! Ваша милость! Радость-то какая, — причитал он. Подбежал и поклонился. — Мы вас так ждали, так ждали! — он был действительно рад. — Пройдемте в зал для особых персон, Ваша милость.

Я огляделся. За время моего отсутствия кабак преобразился, везде чувствовалась рука Мии. Это был уже, можно сказать, ресторан с картинами, эстрадой и девушками подавальщицами. Кроме того, появился еще один зал для благородных.

Мы прошли туда и расселись в креслах. Только Рабе скромно осталась стоять за спиной своей новой госпожи. Сразу же за нами в зале «нарисовался» Уж. Его рот был растянут до ушей.

— Вы позволите, бос? — солидно спросил он.

— Присаживайся, — махнул я головой. Посмотрел на притихших гостей и спросил, — а где Циня?

— Ах, не рвите мое сердце, босс, оно и так разорвано, — скорбно ответил идриш и чуть не заплакал.

— Что случилось, Изя? — я удивленно посмотрел на него. Он приложил платок к уголкам глаз, промокнул их и со вздохом ответил. — Циня сделала папу сиротой, ваша милость.

— Я откинулся на спинку стула. — Она что, умерла?

— Хуже, Ваша милость — он махнул платком, — она вышла замуж, — и он снова промокнул глаза. — Теперь свою заботу она отдает этому счастливчику, а папа… а папа один.

— Изя, но я видел его за стойкой, думаю, что он и живет здесь… — я смотрел на него, улыбаясь.

— А что вы хотите, босс, родственникам надо помогать, — совершенно искренне ответил идриш. Теперь это был несогнутый ударом судьбы старик, а живой идриш прохвост.

Глядя на него, я вспомнил гуляющий здесь анекдот про идришей. «Умерли богатый человек и богатый идриш и попали на суд к творцу Тот посмотрел на них и недолго думая приказал, — обоих в Преисподню. В Преисподне ямы кипят, магма оттуда вытекает, булькает. Старый демон поучает молодого. — Человека в мелкую яму помести, и можешь не закрывать. А вот идриша засунь поглубже и яму держи закрытой.

— А почему так? — спрашивает молодой.

— Да потому что человек не сможет вылезти, его другие не пустят, из зависти. А идриш если вылезет, то и остальных за собой потащит».

Вот и Изя набрал идришей в обслугу.

— Этот по крайней мере воровать будет и нести в семью, и моя Цинечка не останется голодной, — снова пустил слезу Изъякиль. Я прикрыл глаза и покачал головой, идришей не исправить, у них все что в семью то на благо, даже если ворует сам у себя.

— Изъякиль, хочу представить вам Гангу тану Тох Рангор. Мою будущую невесту. Она будет жить здесь и присматривать за тем чтобы ваши родственники не растащили мой трактир. Это ее служанка Рабэ, она специалист по отрубанию рук ворам, она также их хорошо ловит. Вы будете иметь возможность в этом убедиться. И, не давая опомниться идришу, который превратил мой трактир в свою вотчину и сидел, как громом пришибленный после моих слов. Сказал:

— Покажите апартаменты для госпожи и ее служанки. — Изъякиль поднялся на трясущихся ногах. Во время этого разговора я понял, что Ирридар взял в свои руки процесс приведения в чувство зарвавшегося старого Изю. Нас проводили в мои покои из трех комнат. Обставленных несколько вычурно, на мой вкус.

— Оставьте нас троих, — приказал я и, дождавшись, когда все уйдут, показал Ганге и Рабэʹ глазами на кресла, — присядьте, нам надо поговорить.

— Ганга, ничему не удивляйся и выслушай меня спокойно, — от моего вступления орчанка настороженно посмотрела на меня и присела на краешек кресла. Я показал на Рабэʹ. — Это не просто служанка, она шпионка, убийца, соблазнительница и твоя охранница. Надо будет, она за тебя умрет. — От моих слов глаза девушки стали похожи на блюдца. Она посмотрела на спокойно сидящую служанку, потом вопросительно на меня.

— Рабэʹ, прими свою истинную форму, — приказал я и тут же вышел в боевой режим. Не давая Ганге пошевелиться и закричать, а то, что сейчас будет крик на всю улицу я уже понял, по тому, как она выхватила жезл и раскрыла рот. Я обхватил ее руками и зажал рот ладонью. После этого вышел из ускорения. Ее клыки несколько раз пытались безрезультатно прокусить мне руку, а руки вырваться. Наконец, после минутной борьбы она сдалась и прогундела: — мыгну- ым.

— Будешь сидеть спокойно? — поинтересовался я.

— Угум. — Ответила она. Я осторожно стал ее отпускать. Усадил себе на колени. Девушка повозилась, и я понял, что такое сидение ей пришлось по нраву.

— Теперь я объясню тебе, кто это, — показал я рукой на демоницу. — Это тот демон, о котором вам рассказывал Фома в Бродомире. Она должна была тебя захватить и доставить в лес к эльфарам. — Я еле успел зажать ей рот и снова обхватил рукой, лишая ее возможности пошевелиться. Посопротивлявшись с пол минуты Ганга притихла, но на ее глазах навернулись слезы. Не отпуская ее, я стал говорить.