Онлайн книга «Дыхание снега и пепла. Книга 1. Накануне войны»
|
– Анри-Кристиан в полном порядке, – сказала я, за неимением других идей. – Прибавляет в весе. Я позволила этому комментарию повиснуть в воздухе, склонившись над оградой, чтобы пересыпать зерно и отходы в деревянную кормушку. Мертвая тишина. Я подождала, затем обернулась, уперев руку в бок. – Он очень милый малыш, – сказала я. Ответом мне было его тяжелое дыхание, но он ничего не сказал. Шумно фыркнув, я отошла к двери и толкнула нижнюю створку, широко распахивая ее, так что внутрь хлынул бледный свет, освещая Фергуса. Он сидел, упрямо отвернув лицо в сторону. Я чувствовала его запах даже на расстоянии, от него несло застарелым потом и голодом. Я вздохнула. – Такие лилипуты, как он, обладают совершенно нормальным интеллектом. Я его целиком осмотрела, все рефлексы и реакции в норме. Нет никаких причин думать, что он не сможет учиться или… что-то делать. – Что-то. – Фергус повторил слово, в котором звучало отчаяние и издевка. – Что-то. – Наконец он повернул ко мне лицо, и я увидела пустоту в его глазах. – При всем почтении, миледи, вы не имеете понятия, какая жизнь уготована лилипутам. – А ты имеешь? – спросила я, не столько желая его спровоцировать, сколько из любопытства. Он прищурился от утреннего света и кивнул. – Да, – прошептал он и сглотнул. – Я видел много таких в Париже. Парижский бордель, где он вырос, был большим, с широкой клиентурой. Это место славилось тем, что может предложить удовольствия на любой вкус. – В доме жили les filles, naturellement, и les enfants [84]. Они были, разумеется, самым ходовым товаром. Но всегда найдутся те, кто желает… экзотики и готовы платить. Поэтому время от времени мадам посылала за теми, кто таким промышляет. La Maîtresse des Scorpions – avec les flagellantes, tu comprends? Ou Le Maître des Champignons [85]. – Грибной король? – переспросила я неуверенно. – Oui. Хозяин лилипутов. Глаза Фергуса застыли, взгляд обратился внутрь, лицо потемнело. В его памяти возникали живые образы людей, которые много лет отсутствовали в его мыслях, и он не получал удовольствия от этих воспоминаний. – Les chanterelles [86], так мы их звали, – сказал он мягко. – Женщин. А мужчин – les morels [87]. Редкие грибы, которые ценят за причудливый вкус и необычную форму. – С ними хорошо обращались, с les champignons [88], – добавил он. – Они были недешевы, как вы понимаете. Le maître [89] покупал таких младенцев у их родителей или подбирал с улиц, а однажды такой родился в борделе, и мадам не могла нарадоваться своей удаче. Он посмотрел вниз на свои руки – длинные, тонкие пальцы беспокойно двигались, комкая ткань штанов. – С улиц, – повторил он. – Те, кто не попадал в бордель, становились попрошайками. Я знал одного довольно хорошо, его звали Люк. Мы иногда помогали друг другу. – Тень улыбки скользнула по его лицу, и он совершил здоровой рукой жест, изображающий карманную кражу. – Но Люк был одинок, – продолжил он ровно. – У него не было защитника. И однажды я нашел его в переулке с перерезанным горлом. Я сказал мадам, и она послала вышибалу забрать тело, а затем продала его первому попавшемуся врачу. Я не спросила, что врач намеревался сделать с телом Люка. Я видела широкие высушенные ладони карликов, выставленные на продажу для предсказаний и в качестве оберегов. И не только ладони, увы. – Я начинаю понимать, почему бордель может казаться безопасным, – сказала я, с трудом сглотнув. – Но все-таки… Фергус сидел, подперев голову рукой и тупо глядя на солому. Затем он посмотрел на меня. – Я раздвигал ягодицы за деньги, миледи, – сказал он просто. – И считал это пустяком, если не считать тех случаев, когда было больно. Но потом я встретил милорда, и мне открылся мир за пределами борделя и улиц. Тот факт, что мой сын может вернуться туда… – Он резко прервался, не в силах продолжать, затем снова закрыл глаза и медленно покачал головой. – Фергус. Фергус, милый. Ты же не думаешь, что Джейми, что мы когда-нибудь позволим такому случиться! – сказала я, чрезвычайно взволнованная. Он сделал глубокий судорожный вдох и смахнул навернувшиеся слезы. Потом он открыл глаза и улыбнулся мне с бесконечной печалью. – Нет, вы бы не позволили, миледи. Но мы не вечны – ни вы, ни милорд, ни я. А ребенок навсегда останется карликом. А les petits [90], они не могут себя защитить. Их могут похитить и использовать те, кто разыскивает таких. Фергус вытер нос рукавом и посидел немного. – Если повезет, – добавил он, в голосе зазвучал металл. – Они ничего не стоят вдали от крупных городов. Крестьяне считают, что рождение такого ребенка кара за грехи его родителей. – Лицо мужчины потемнело, губы плотно сжались. – Может, так и есть. Мои грехи… Фергус резко прервался и отвернулся. – В худшем случае… – Голос снова стал мягким, но он смотрел в сторону, как будто шептал тайны теням пещеры. – В худшем случае они воспринимаются как чудовища, дети инкуба, который сошелся с женщиной. Люди забивают их камнями, сжигают – иногда даже женщин. В горных деревнях Франции такого ребенка отдали бы на съедение волкам. Но разве вы не слышали о таких вещах, миледи? – спросил он, внезапно повернувшись ко мне. – Я… догадывалась, – сказала я и облокотилась одной рукой о стену, ощутив необходимость поддержки. Я знала о таких вещах, но они были от меня далеки, фантасмагоричны – обычаи аборигенов и дикарей, тех, кого нельзя было встретить, потому что они обитали только на страницах книг по географии и древней истории. Он был прав – я знала это. Я видела в тот день, как миссис Баг побледнела от ужаса и перекрестилась, а потом пальцами изобразила рога, пытаясь защититься от злых сил. Потрясенная случившимся и занятая уходом за Марсали в отсутствие Фергуса, я не выходила из дома уже больше недели. Я не имела представления, о чем судачат люди на Ридже. Фергус, очевидно, имел об этом представление. – Они… привыкнут к нему, – сказала я смело. – Люди увидят, что он не монстр. На это уйдет время, но обещаю тебе, они все поймут. – Смогут ли они понять? И если они позволят ему жить, чем он будет заниматься? |