Книга Мемуары папы Муми-тролля, страница 19 – Туве Марика Янссон

Когда туманная сирена наконец умолкла, Фредриксон сказал:

– Имею честь поздравить. С первым столетием.

Я тут же сделал салют хвостом и сказал не своим голосом:

– Ваше величество Самодержец, позвольте пришельцу из дальних стран принести вам свои поздравления. Этот миг я запомню надолго!

Король удивленно уставился на меня и захихикал.

– Ваше здоровье! – воскликнул он. – Вы промокли? Что сказал бык? Не собираетесь ли вы утверждать, что никто из вас не свалился в бочку с сиропом? Ах, до чего же весело быть королем!

Тут королю надоело говорить с нами, и он опять принялся трубить в туманную сирену.

– Эй, верные мои люди! – закричал он. – Да пусть же кто-нибудь остановит эту карусель. Спешите все сюда. Сейчас будут раздавать выигрыши!

Карусели и качели остановились, и все сбежались к королю.

– Семьсот один! – выкрикнул король. – У кого семьсот один?

– У меня, – сказал Фредриксон.

– Пожалуйста! Пользуйся на здоровье! – сказал Самодержец и протянул ему прекрасную механическую пилу, точно такую, о какой Фредриксон давно мечтал.

Король выкликал новые номера, подданные выстроились у трона длинной вереницей, смеясь и болтая. Все от мала до велика выиграли что-нибудь. Все, кроме меня.

Юксаре и Шнырёк сложили свои выигрыши в ряд и принялись их тут же уничтожать, ведь это были, главным образом, шоколадные шарики, марципановые хемули и розы из сахарной ваты. А у Фредриксона на коленях лежала целая груда полезных и интересных вещей, большей частью это были инструменты.

Под конец Самодержец сошел с трона и крикнул:

– Дорогие мои! Дорогие мои бестолковые, шумливые, неразумные подданные! Вы получили то, что вам больше всего подходит, и ничего другого вы не заслуживаете! Наша столетняя мудрость подсказала Нам спрятать яйца в тайниках трех типов. Первые Мы устроили в таких местах, где легко споткнуться, для тех, кто носится без толку туда-сюда и вдобавок слишком ленив, чтобы искать, – и это выигрыши съедобные. Вторые – для тех, кто ищет спокойно, методично и рассудительно. Это выигрыши, из которых можно что-нибудь смастерить. А для выигрышей третьего типа Мы выбрали тайники с фантазией. И эти выигрыши вовсе ни на что не годятся. Слушайте же, дорогие, неисправимые, неразумные подданные! Кто из вас искал яйца в самых причудливых тайниках: под камнями, в ручьях, в верхушках деревьев, в цветочных бутонах, в собственных карманах или в муравейниках? Кто нашел яйца с номерами шестьдесят семь, четырнадцать, восемьсот девяносто, девятьсот девяносто девять, двести двадцать три и двадцать семь?

– Я! – закричал я с такой силой, что невольно подпрыгнул, и почувствовал, что краснею.

И тут же послышался тоненький голосок:

– Девятьсот девяносто девять!

– Иди сюда, бедняга тролль, – сказал Самодержец. – Вот тут бесполезные призы фантазеру. Тебе они нравятся?

– Ужасно нравятся, Ваше величество, – сказал я, задыхаясь от волнения, и уставился, как зачарованный, на свои призы. Двадцать седьмой был определенно лучше всех – украшение для гостиной: на подставке из коралла возвышался маленький трамвайчик из пенки. На передней платформе второго вагона был маленький футлярчик для английских булавок. Номер 67 выиграл мутовку для шампанского, украшенную гранатами. Кроме того, я выиграл зуб акулы, законсервированное колечко дыма и искусно украшенную ручку от шарманки. Можете ли вы понять, дорогие читатели, что я почти простил Самодержцу его недостаточно королевскую внешность и решил вдруг, что он все-таки довольно неплохой король?

– А как же я? – воскликнула Дочь Мюмлы (ведь это, разумеется, ей достался выигрыш 999).

– А тебе, Мюмлочка, я позволю поцеловать Нас в носик.

Дочь Мюмлы вскарабкалась Самодержцу на колено и чмокнула его в старый самодержавный нос, а народ в это время кричал «ура!», радуясь своим выигрышам.

Это был грандиозный садовый праздник. Когда стало смеркаться, в парке Сюрпризов повсюду зажглись цветные фонарики, начались танцы, игры, шуточные схватки и состязания. Самодержец раздавал воздушные шары, открывал огромные бочки яблочного сока, повсюду горели костры, и подданные варили суп и жарили колбасу.

Слоняясь в толпе, я вдруг увидел большую мюмлу, которая, казалось, вся состояла из шариков. Я подошел к ней, поклонился, извинился и спросил:

– Вы случайно не Мюмла?

– Она самая, – сказала Мюмла и засмеялась. – Надо же, как я объелась! Жаль, что тебе достались такие странные призы!

– Странные? – воскликнул я. – Есть ли на свете что-нибудь лучше бесполезных призов фантазера? – И тут же вежливо добавил: – Разумеется, вашей дочери достался главный приз.

– Это делает честь нашей семье, – с гордостью согласилась Мюмла.

– Значит, вы больше не сердитесь на нее? – спросил я.

– Сержусь? – удивилась Мюмла. – За что? У меня нет времени сердиться. Восемнадцать, девятнадцать детей, всех их умыть, уложить, раздеть, одеть, высморкать, утешить и еще морра знает что! Нет, мой юный друг, мне некогда огорчаться!

– И потом, у вас такой удивительный брат, – продолжал я.

– Брат? – спросила Мюмла.

– Да, дядя вашей дочери по материнской линии, – пояснил я. – Который спит, завернувшись в свою рыжую бороду (хорошо, что я еще не сказал ничего про крыс, живущих в его бороде).

Тут Мюмла захохотала во все горло и сказала:

– Ну и дочка у меня! Она тебя обманула. Насколько мне известно, у нее вовсе нет никакого дяди по материнской линии. Ну пока, я пойду кататься на карусели.

И, забрав в охапку столько детей, сколько могло уместиться на ее мощных руках, Мюмла уселась в одну из красных карет, которую везла серая в яблоках лошадь.

– Удивительная мюмла! – заметил Юксаре с искренним восхищением.

Верхом на лошади сидел Шнырёк, и вид у него был очень странный.

– Как дела? – спросил я. – Ты что такой невеселый!

– Почему, – пробормотал Шнырёк, – я веселюсь изо всех сил. Только от этого кружения мне так худо… Как жалко!

– А сколько раз ты кружился?

– Не знаю, – жалобно сказал Шнырёк. – Много! Очень много! Извините, но я должен! Может, мне больше никогда не придется кататься на карусели… Ах, вот она опять начала кружиться!

– Пора идти домой, – сказал Фредриксон. – Где король?

Самодержец увлеченно катался с горки, и мы незаметно ушли. Остался только один Юксаре. Он объяснил, что они с Мюмлой решили кататься на карусели до самого восхода солнца.