Онлайн книга «Тихая музыка за стеной»
|
Турок и сам не семи пядей во лбу. Перекупщик овощей. Тамара работала в русской газете. Писала статьи и очерки. Ее называли «золотое перо». За Тамарой стал ухаживать завотделом. Не чета Турку. Но… Чужой. И не так пахнет. От Турка пахло фруктами: персиками, яблоками. Ничто на свете не издает такого аромата, как спелые яблоки. Господь Бог снабдил фрукты буквально божественным ароматом. Зачем? Чтобы летели пчелы. А от завотделом пахло рыбой. При этом у него были любовницы в машбюро и среди внештатных журналисток. Никого не пропускал. Разве можно сравнить его с Турком? Турок был предан каждой своей клеточкой. Каждой своей секундой. Принадлежал ВЕСЬ. Он привык быть преданным и верным. Тамара стала жалеть, что тянула его под хупу. Что такое хупа? Формальность. Штамп в паспорте. А люди живут не штампами, а духом и материей. Однажды ей приснился сон: Турок пришел к ней и заплакал. И она тоже заплакала. Проснулась в слезах. Вся подушка была мокрой. Тамара встала с постели, подошла к телефону и позвонила своему Турку. Он взял трубку, и в его голосе зазвенела такая радость… Дальше все случилось как во сне. Сон оказался вещий. Он пришел и заплакал, и она заплакала. Когда прошли первые минуты размягчения души, Тамара проговорила, сморкаясь в платок: – Мы больше никогда не расстанемся, но ты должен повести меня под хупу… – Нет, – слабо отозвался Турок. Он любил – да. Он скучал – да. Хочет ли он обратно к Тамаре – несомненно. Но под хупу – нет. Этим самым он предаст жену и обидит детей. А семья для верующего еврея – святое. Семья – это часть веры. Тамара поняла, что сломить сопротивление невозможно. Единственно, что удалось выколотить: пенсия Турка после его смерти отходила Тамаре. Это можно оформить как-то. Турок, прежде чем дать согласие, навел справки: может ли пенсия после его смерти отойти детям? Сказали: нет. Не может. Значит, после его смерти пенсия просто пропадет. Не достанется никому. В таком случае – пусть ее забирает Тамара. Дети не ущемлены. Интересы детей Турок ставил превыше всего, и Тамару это бесило. Но что поделаешь? Пришлось подчиниться. Турок оформил необходимые бумаги. Что-то подписал. Будущее Тамары было обеспечено, хотя не ясно, кто умрет раньше. Турок был здоров как бык. Вернее, другой зверь – сухой, жилистый. А такие долго живут. Итак, разлука не удалась. Турок и Тамара снова стали жить вместе. Вместо ели. Тамара готовила его любимые турецкие блюда. Научилась выпекать турецкие сладости с невообразимым количеством сахара. Приучила Турка к совковой еде: салат оливье, борщ с чесноком, пирог с черникой. Турку нравилось все, что исходило из Тамариных рук. Вместе ездили отдыхать. Он носил чемодан. Помогал распаковывать. Все делалось в четыре руки, что гораздо легче и веселее. Вместе спали, ощущая тепло друг друга. Они спали под одним одеялом, а это значит – не расставались всю ночь. Пропитавшись теплом друг друга, оба были неуязвимы. В броне любви. Все было замечательно, кроме одного обстоятельства. Тамару мучила марокканка, которая ее замещала. И она (Тамара) постоянно задавала вопросы. – А где она сейчас? – Не знаю, – отвечал Турок. – Наверное, у себя дома. – А она на тебя обиделась? – Не знаю. Может быть. – А что ты ей сказал? – Сказал, что не могу без тебя жить. – Так и сказал? – А что? – Ей же обидно. – Зато все ясно. Я не морочил ей голову. – Она, наверное, переживает… – притворно сочувствовала Тамара. – Привыкнет. – А почему она не старается тебя вернуть? – Это бесполезно. Она – неглупая женщина. – Не глупая – значит, умная? – уточнила Тамара. – Да. Она умная. – Красивая? – напряглась Тамара. – Не красавица, но все при ней. – А что при ней? – насторожилась Тамара. – Ну… то, что у женщин. – А тебе с ней было хорошо? – Хорошо. – А как? – Что «как»? – Как она тебя любила? – Я не хочу об этом говорить. – Как я? Или по-другому? – Так и по-другому. – А как? – Мужчины об этом не говорят. – Ну, скажи… – Не хочу. – Я тебя умоляю. – Тебе будет неприятно. – Честное слово, не будет. Ну пожалуйста… Я обещаю, что сразу забуду. И он сказал. Тамара обомлела. У нее было развито воображение, и она представила себе: как все происходило в мельчайших подробностях. Тамара возненавидела. Она буквально плавилась от ненависти. Тамара не ожидала от себя такой реакции, но сделать ничего не могла. Прошел день и другой, а ненависть не утихала. Она кипела в ней бурыми парами, заполняя сердце и мозги. Так продолжалось месяц, другой и третий. Они по-прежнему вместе ели, но Тамара швыряла тарелки на стол. Они вместе спали, но под разными одеялами. Тамара постоянно оскорбляла его нехорошими намеками. В конце концов он превратился в затурканного еврея – запуганного и затравленного. А она – злобная фурия, в душе которой горел адский огонь. Глаза полыхали. От легкой Тамары не осталось и следа. Всю эту историю Тамара рассказала Ларисе Николаевне. Они сидели на террасе дорогого отеля, пили чай с мятой. В нескольких шагах ртутно поблескивало Мертвое море. – Я ничего не поняла, – созналась Лора. – А в чем он виноват? – Как?! – Глаза у Тамары вылезли из орбит. – Знаете, что она делала? – Нет. Откуда же я знаю? Тамара наклонилась к Лоре и прошептала ей в ухо. – Ну и что? – равнодушно спросила Лора. – А вы знаете такое? – ужаснулась Тамара. – Да это все знают. Даже школьники. Я не предполагала, что у вас в Барнауле все такие целомудренные. Тамара смотрела, вытаращив глаза, и Лора боялась, что они у нее выпадут на кофту. – Вы понимаете, он верующий… А развратничал, как обыкновенный проститут. И ему было хорошо. Не со мной, а с ней. – Но он же вернулся к тебе. Значит, дело не в наслаждении, а в любви. – Разве это не одно и то же? |