Онлайн книга «Год Крысы. Видунья»
|
Потом из кустов один за другим вынырнули три волка и стали с опаской принюхиваться к гостю. Вид у них был озадаченный: серые знали, что поздней весной на людей нападать вроде бы не принято, но уж слишком соблазнительный случай! Звери по очереди подошли и тщательно обнюхали костерящего их Жара, вожак даже попробовал пожевать край штанины, но парень дернул ногой и попал волку по кончику носа. Хищник с визгом отпрыгнул, и волки уселись ждать и думать. Вдали раздался какой-то звук. Звери дружно насторожили уши и повернулись в ту сторону. Жар тоже затаил дыхание, отчаянно жалея, что не знает волчьего языка, — спросил бы у них, чего там такое. Звук повторился, уже ближе. — …а-а-ар! — Рыска!!! — встрепенулся и заорал в ответ пленник. — Сюда-а-а! Я ту-у-ут! Девушка больше не отзывалась, но вскоре послышался треск хвороста и на прогалину выбралась хрупкая фигурка в светлом платьице, на миг показавшаяся Жару благословенной Хольгой, спустившейся с небес. Появление второго человека избавило серых от сомнений насчет странного ужина; они чуть ли не с облегчением разбежались. Рыска радостно вскрикнула и бросилась к Жару, обняв его вместе с деревом. Волков она даже не заметила. — Ты как?! Живой?! — Пока да, — попытался пошутить друг, но дрожащие губы выдавали, что ему не до веселья. — А если отвяжешь — еще живей буду! Рыска, спохватившись, разжала руки и принялась за дело. Скрутили парня на совесть, узлов навертели — такка замучилась бы сплевывать. Жаровы попытки вырваться привели только к тому, что девушке пришлось распутывать веревки зубами. — А ножа у тебя нет? Спасительница отрицательно промычала. — И не побоялась идти в лес с одной палкой?! — ужаснулся парень. — Некогда было. — На кухню зайти? — Бояться. Последняя петля ослабела, и Жар со стоном облегчения сполз по стволу. Поднес запястья ко рту и начал развязывать их сам, а Рыска тем временем принялась за щиколотки. — Какая же ты у меня молодец! — Парень уставился на подругу с таким восхищением, что та на миг почувствовала себя героем из своей же сказки. Увы, конец ей предстоял печальный. — А теперь, — Рыска протянула Жару аккуратно смотанную в кольцо веревку, — привяжи меня и убегай. — Ты что, с ума сошла?! — опешил тот. — Бежим вместе! — А люди в веске и на хуторах? — Девушка дрожала от холода и страха, но была полна решимости. — Если такка не получит жертву, им придется отправить в лес кого-то еще! — Ну и пусть! Они-то меня не пожалели! — А если Фессю выберут? Или мою маму? — Ты ж говорила, что тебе ее не жалко?! — Нет! Но если она умрет из-за меня, я себе этого не прощу! — Вот дурочка… — в отчаянии простонал Жар. Жертвовать собой ради предавших его людей он считал несусветной глупостью — и в то же время восхищался отвагой подруги. — Тогда и я никуда не побегу. Будем вместе такку ждать. Теперь растерялась Рыска: — Но я же вместо тебя пришла! Зачем двоим-то погибать? — Но ты же пришла! Вот и я тебя не брошу. — Тогда я уйду, — припугнула девушка. — И за жертву снова останешься ты! — Уходи, — неожиданно легко согласился Жар, и Рыска сообразила, что друг дождется, когда она выйдет на опушку, а потом преспокойно удерет. — Ну уж нет, — насупилась она и снова сунула другу веревку. — Привязывай! — Фигу, — сердито сказал Жар. — Тебе надо, ты и привязывайся. Можно подумать, без веревки такка нас не заметит. — А вдруг она решит, что я не жертва, а просто по лесу гуляю? — Ну повесь ее кольцом на шею и встань у дерева, — иронично посоветовал парень. На свободе, да еще в компании, он чувствовал себя куда отважнее. И, раз все равно помирать, почему бы не поерничать напоследок? Рыска серьезно послушалась. На шее, правда, носить толстую бухту оказалось неудобно, и девушка намотала веревку на грудь, как безрукавку. Стало хоть немного теплее. — Эх, костерчик бы развести, — откликнулся на ее мысли Жар. — У тебя кремешок в кармане не завалялся? Рыска покачала головой. Какой кремешок, у нее и карманов-то не было! — А чего-нибудь пожрать есть? — с надеждой продолжал парень. Девушка вспомнила пирожок и содрогнулась. — Что мне, корзину надо было с собой тащить? — возмутилась она. — Я же тебя спасать мчалась! Жар тоскливо вздохнул. Спасти, по его мнению, означало нечто другое, чем вместе ждать такку в промозглом лесу. Еще и натощак. В чаще коротко взвыло, потом тявкнуло, и Рыска сообразила, что это всего лишь волк. Но предательская слабость в ногах осталась. — Наверное, другую добычу нашли, — шепотом предположил парень. — Вон еще один отзывается, справа. И тут, разом заглушив волчью перекличку, раздался голос такки. Отсюда он больше напоминал рев, чем вой, начинаясь низко-низко, а заканчиваясь пронзительным воплем, почти визгом. Порыв ветра услужливо согнул еловые макушки перед хозяйкой леса, из одной кроны с шумом и душераздирающими криками вылетела стая каких-то птиц, черными хлопьями закружила в тумане. — У-у-у-воу-а-а-а! — тянула такка, раз за разом обдавая жертв волной ужаса. — Ы-у-а-а-а! Но бояться бесконечно тоже нельзя: даже пойманный воробей сначала бестолково трепещется в руке, а потом приходит в себя и со злобным чириканьем клюет пальцы ловца. Прошла уже почти лучина, однако ничего не происходило. Птицы тоже притерпелись, замолчали и вернулись в гнезда. На щеку Жара сел очередной комар. — Мы тут скорей замерзнем, чем ее дождемся! — возмутился парень, прихлопывая кровопийцу. — Боится она нас, что ли? — Дедок говорил, что жертва кричать должна, — вспомнила девушка. — Звать такку. — Может, еще и уговаривать нас съесть? — возмутился парень и со злости действительно заорал: — Эх-хей! Та-а-акка-а-а! Иди сюда, красавица! Беги ко мне, моя хорошая, вкусненького дам! — Ты ее прямо как корову подзываешь, — с упреком заметила Рыска. — А чего, надо как курицу? Цыпа-цыпа-цыпа! — Надо звать ее, а не злить! Вдруг с ней все-таки можно договориться? Такая идея Жару в голову не приходила, и он смущенно умолк. Но было поздно: такка взвыла вдвое громче и яростней прежнего, с новыми переливами. — Услышала, — пискнула Рыска, прижимаясь к парню и закрывая глаза. Вот сейчас туман раздвинется, и оттуда вынырнет огромная, похожая на крысиную морда с ржавыми от крови резцами… Вой так и не приблизился, снова став редким и размеренным. В промежутках иногда слышалось волчье взлаивание, а один раз — взвизг, будто собаку хворостиной огрели. |