Онлайн книга «Год Крысы. Путница»
— Так они ж у тебя по три раза на неделю, — с досадой сказал голова. Похоже, к старости у мольца посыпалась черепица не только с молельни. Пора нового у наместника просить. — Это особое, — возмутился молец, сверкая выкаченными глазами. — Не знамение, а повеление! Богиня Хольга избрала меня своим светочем, указующим путь во тьме людских прегрешений! «Как путничьей крысой, что ли?» — завертелось на языке у головы, но так с него и не сошло. Ну его — полоумного злить! — Отправила Она меня в мир, — продолжал молец, упиваясь собственной значимостью, — дабы нес я людям Ее слова, как пастырь в ночи бубенец перед овечьим стадом, отводя его от пропасти и волчьего леса! Цыка с Михом переглянулись и сдавленно заперхали. В хуторском стаде бубенец вешали на столь же бородатого поводыря, который хоть и поумней овец будет, но, как ни крути, козел. «Ну и слава Хольге, — с облегчением подумал голова. — Сама нас от этого помешанного избавила. Завтра же письмо наместнику настрочу…» — Стой, кто идет? — лениво окрикнул стражник. Мих рывком натянул поводья, и корова так же резко встала. Раздался оглушительный треск (стражники аж подскочили, выхватывая мечи из ножен), и телега просела на задок, раскорячив колеса. Батраки судорожно уцепились за борта, молец, не успев, повалился на спину, задрав тощие ноги. — Вот напасть, — растерянно пробормотал голова, — сломалась! И с чего бы это?! * * * Альк был непривычно тих и задумчив. Сидел, сгорбившись над столом, и покручивал между ладонями дымящуюся кружку. Ладони грелись, молоко стыло. — О чем вы говорили? — неожиданно спросил он, покосившись на Рыску. — С кем? — растерялась девушка. — С моим наставником. Прошлым вечером, возле «Очага». — Ты видел? — Рыска съежилась, как щенок, застуканный с изжеванным хозяйским лаптем. Саврянин презрительно искривил губы: — Я знаю, что он за нами идет. И заметил, какая ты вернулась с улицы. Щеки красные, взгляд виноватый, постоянно оглядываешься, будто боишься, что за тобой кто-то увязался. — Но ведь ты… — Я же говорил: я быстро трезвею. И плохо пьянею. Так чего он тебе наговорил? Рыска сбивчиво, постоянно опасаясь вспышки гнева, пересказала разговор с путником. Жар тоже с интересом прислушивался. — Ага. — Альк отхлебнул молока, поморщился. Он с детства его терпеть не мог, но от простуды первейшее средство. — И все? — не поверила девушка. — Рыска, вот скажи, я дурак? — Вообще — или в каком-то случае? — осторожно уточнила девушка. — Давай я скажу! — с готовностью предложил Жар. — Вообще, — проигнорировал его Альк. — Если бы ты не признался, что он твой наставник, я бы сама догадалась, — проворчала Рыска себе под нос. У обоих вопросы, как ловушки посреди звериной тропы: и свернуть некуда, и подвоха вроде не видать, а со шкурой уже можно прощаться. — Чего? — не расслышал саврянин, делая длинный — чтобы разом разделаться с этой пакостью — глоток. — Нет, ты не дурак, — устало повысила голос девушка. — Ну и? — Только дурак может убить кулаком корову, на которой ему еще ехать не меньше недели. — Это ты к чему? — совсем запуталась Рыска. — К тому, что моя злость ничего не изменит. А значит, нечего тратить на нее силы и коров. Девушка чуть не выронила кружку от такого заявленьица. — Совсем недавно тебя это не смущало! — А я с тех пор еще больше поумнел, — криво ухмыльнулся Альк. — Да, тебя по голове вчера хорошо-о-о приложили, — снова влез Жар. — Чудо, что не помер. Саврянин поежился, потрогал ладонью — только почему-то не голову, а живот. — Помер. — Какой-то ты слишком прожорливый для беспокойника, — ехидно заметил вор, подчищая последним кусочком картошки плошку из-под масла. — Ну умер бы, если б не превратился, — поправился Альк. — И как? — Страшно, — честно сказал саврянин. — Грозная Хольга, злорадствующий Саший и все такое? — Если бы. Там вообще ничего нет. Темнота — и все. — Альк мрачно уставился в опустевшую кружку. — Откуда ты знаешь? — беспечно возразил Жар. — Ты ж все-таки не умер. — Может, надо было еще немножко подождать? — поддержала его Рыска. — Зачем Богине открывать тебе Дверь, если ты не собирался в нее входить? — Проверять мне что-то не захотелось, — огрызнулся Альк и встал, демонстративно обрывая разговор. Пол в избе был дощатый, чисто выметенный, но его полезной для спины твердости Жар не оценил и, заглянув на печь, сволок с нее тулуп и шапку из неопределенно-бурого меха. — Надо разрешения спросить… — заикнулась было Рыска, но тут из шапки выпорхнуло такое облако моли, что вор, не ожидавший нападения, с возгласом ужаса ее отбросил. — Ты еще тулуп встряхни — может, мыши побегут, — посоветовал Альк. Мыши не мыши, а пара тараканов по полу шмыгнула. Разобравшись с постелью, Жар дунул на лучину, и в избе стало темно, как в захлопнутом сундуке. Вор на ощупь (ощупь слева с готовностью подвинулась, ощупь справа пнула его в ответ не то локтем, не то коленом) нашел свое место на полу и, как всегда, мгновенно уснул. Рыска ему жутко завидовала. У нее так легко провалиться в сон не получалось, хотя голова уже гудела как колокол, а в глаза словно песку насыпали. Альк тоже не мог заснуть, но по другой, более обыденной причине. — Кончай рыдать над своей загубленной судьбой! — не выдержал он. — Я не рыдаю, — виновато прошептала Рыска, в очередной раз шмыгнув носом. — Я, кажется, простыла… и горло что-то саднит… хоть бы не разболеться к утру. Альк рычаще выдохнул, и наступила тишина. Но девушку не покидало ощущение, что саврянин, приподнявшись на локте, продолжает на нее глядеть и о чем-то размышлять. — Хочешь, подправлю дорожку? — Голос у видуна был странный, слегка напряженный, словно он сам не слишком верил в то, что предлагал. — Какую? — Рыска тоже привстала, пытаясь разглядеть Алька, но к такой тьме и кошка не сумела бы приспособиться. Единственное окошко было наглухо закрыто ставнями. — Твою. Чтоб не разболелась. — А ты это можешь? Без крысы? — Ты ж с лисой как-то справилась. — Ну… Именно что как-то! — Ты молодая здоровая девка, твои шансы заболеть пятьдесят на пятьдесят… — Целых пятьдесят?! — испуганно перебила Рыска. |