Книга Колье Шарлотты, страница 19 – Анатолий Ромов

Мы вошли в подъезд и остановились у двери. Тропов позвонил. Сказал, прислушавшись:

— Анна Тимофеевна, откройте. Из милиции.

Дверь открыла чистенькая, сухощавая, невысокого роста старушка. Увидев милиционера, поправила платок. Жестом пригласила — входите. Сначала она показалась мне совсем уж маленькой и тщедушной. Но когда мы вошли в квартиру и стали осматривать кухню, а потом комнату, по тому, как она держалась, стало ясно, что Анна Тимофеевна, хоть и ведет себя мягко и вежливо, женщина твердая и отдает отчет каждому своему действию, жесту или слову. Квартира ее действительно была небольшой. Комнатка не больше десяти метров казалась еще меньше из-за высокой железной кровати, накрытой пышным крахмальным кружевным покрывалом. На окнах — традиционные ситцевые занавески, помимо плотных и отодвинутых сейчас штор, жестяные баночки с алоэ и геранью на подоконнике. В углу — маленькая икона, под ней трюмо. К комнате вплотную примыкала кухня. С одной стороны кухни была входная дверь, ведущая на лестничную клетку, и тамбур, с другой две маленькие дверцы — одна вела в ванную, другая в туалет.

Ант, проводя осмотр, сразу стал «прихватывать» Тропова и Курчева, цепляться к ним — но делал это тонко, так что даже я не сразу понял его намерения.

— А фото сделать вы забыли, — проверив все, бросил он Тропову.

— Это почему — забыли? — Следователь раскрыл папку. — Это вы зря. Посмотрите. Вот фото квартиры. Вид сбоку. Сверху. Вот покойник в морге. Тоже — сбоку, сверху.

— А самого главного фото — покойника на кровати — в деле нет, — спокойно сказал Ант. — Увы.

Так как такого фото в деле действительно не было, на лице Тропова отразилось явное огорчение. И досада.

— Забыли, — продолжал свою линию Ант. — Ну ничего. Бывает.

— Сейчас я объясню, — не глядя на Анта, сказал Тропов. — Саша Курчев не криминалист. Пришел в милицию из армии. Несмотря на это, мне кажется, обстановку в целом на месте происшествия он оценил правильно. Само место, детали, положение тела — все говорило о ненасильственной смерти. Конечно, инструкция в какой-то степени была нарушена. Сначала он дал указание отправить тело в морг и только потом вызвал фотографа.

— Когда дело было передано следственным органам? — спросил Ант. Он по-прежнему вел какую-то свою линию, явно с целью в самом ближайшем будущем надавить на обоих.

— В тот же день, — сказал Тропов. — Я в ночь был в районе. По делу о хищении. Приехал в середине дня. Получил материалы органов дознания… Сашины, короче… Прибыл на место вместе с фотографом. Вот что, товарищи. — Лицо следователя мучительно сморщилось. — Но это же явный несчастный случай. Явный. Ну, посмотрите сами. — Он достал из папки медэкспертизу. — Следов насилия нет. Вот она, медэкспертиза. Медэкспертиза же! Мы же два раза провели медобследование. Читайте, вот!

— Ладно, ладно. — Ант оттер Тропова в сторону. — Ты… не обижайся. Ну, у вас тут — замотка, текучка и так далее. Понятно.

— Да вы прочтите, — сказал Тропов уже спокойнее. — «В легких обнаружены следы газа». Ну, посудите сами — следов насилия нет. Тогда как же ему газ в легкие попал? Ну — сначала его задушили, а потом? Мертвому-то? Как? Объясните мне это.

— Понятно. — Ант закрыл глаза. — Но фото на кровати вы все-таки могли сделать? Разве не так? Могли.

Тропов как-то по-своему упрямо и обиженно замолчал. Ант посмотрел на меня, и я наконец понял, что всю эту игру, цепляния и придирки Пааво вел не зря.

— Ладно, братцы, — сказал Ант. — Ну, с кем не бывает. Но уж тут… Уж тут вы должны нам помочь. И помощь эта действительно будет очень важной.

Явно Ант хочет заставить этих ребят «пахать», то есть выполнить работу, от которой они в общем-то могут отказаться. Иначе он не стал бы тратить энергию на такое пылкое вступление. И верней всего, Ант хочет заставить их «пахать» по свидетелям.

— Видел кто-нибудь Голуба в городе? — спросил Ант.

Тропов и Курчев переглянулись. Так и есть, я угадал.

Честно говоря, и мои мысли двигались где-то в этом направлении.

— Видел, — сказал Тропов. — А что? В деле ведь отмечено, что его видели.

— Хорошо. Тогда второе. Кто-нибудь из этих свидетелей видел Голуба разговаривающим или просто находящимся вместе с кем-то, кто, предположительно, не является жителем Печорска? Вы поняли меня? С кем-то, кто так же, как и он, приехал сюда?

Тропов и Курчев явно были в замешательстве.

— Да вроде нет, — сказал Тропов.

— Нет или вы не спрашивали?

— Спрашивали, — не очень уверенно сказал Курчев. — Ведь спрашивали, Алексей Иваныч?

— Да. — Тропов кивнул. — Да как будто… ни с кем он вроде не виделся из таких людей. Этот Голуб.

— Как будто… — Ант посмотрел на меня, что, как я понял, означало «ну что с них взять?». — Ладно. Фото Голуба у вас есть? Держите. — Он достал из кармана и отдал Тропову фотографию Голуба. — Берите фото и начинайте. Ясно? Начинайте искать. Я ничего не говорю о ваших ошибках, которые вы допустили год назад. Бог с ними. Но сейчас… Сейчас вы должны обойти весь город и снова опросить всех, кто видел или мог видеть Голуба. Вы поняли? Сначала тех, кто просто мог его видеть. Потом искать среди них тех, кто видел Голуба с кем-то. Просто с кем-то, ясно? И уже потом среди этих выделить, выудить, вытянуть, как хотите, — тех, кто видел Голуба с приезжим. Ясно? С приезжим. С чужаком. Все ясно?

— Да вроде ясно, — сказал Тропов.

— Тогда выполняйте. Только этим, вы понимаете — только этим вы сможете принести реальную пользу делу.

Тропов и Курчев ушли. Анна Тимофеевна с любопытством смотрела на нас.

— Анна Тимофеевна, посмотрите, пожалуйста. — Я достал фотографию Горбачева. — Знаком вам этот человек?

Анна Тимофеевна несколько секунд вглядывалась. Поправила косынку.

— Знаю. Знаю, конечно. Витюшка. Витя. Этот, ну — таллинский. Витюша. Знаю, знаю его. Он же у меня комнату снимает. Третий сезон. И в прошлый год приезжал. Неделю прожил. Заплатил-то за две, а жил одну.

— Случайно, он приезжал не вместе с этим? С Голубом?

— Не-ет. — Анна Тимофеевна махнула рукой. — Один приезжал.

— А Голуб когда приехал? Сразу после него?

— Нет. Месяца через полтора. — Анна Тимофеевна вздохнула. — Беда прямо. Главное — год целый прошел, а человека все жалко. А еще больше совесть замучила. Перед людьми каково. Ведь моя квартира.

— Анна Тимофеевна. — Ант сел на табурет. — Эх. Как бы сказать.

— Ну, милок, говори, говори. — Она тоже села. — Говори. Я все расскажу.

— Вы не помните, у вашего постояльца не было каких-то знакомых в городе?

— Что-то не помню. Да он второй день как приехал.

— А… зачем он приехал? — спросил я.

Ант тем временем осторожно снял с горы белоснежных подушек верхнюю. Потом — еще одну.