Книга Неупокоенные, страница 15 – Джон Коннолли

— Супер, — отозвался он. — Просто супер.

Поднеся правую руку ко рту, он затянулся, отчего огонек сигареты ярко затлел. Взглядом, полным холодной рассеянности, преследователь смотрел в лобовое стекло.

— Я как чуял, что кто-то за мной подслеживает, — усмехнулся он. — Вон и пестик, я вижу, потарчивает.

Куртка у меня чуть вздувалась над тем местом, где лежала «тридцатьвосьмерка». Если не знать, на что смотришь, и мысли никакой не возникнет.

— Да вот, береженого бог бережет, — отреагировал я.

— Насчет меня беречься не надо. Я пистоль с собой не ношу. Тяги нет.

— Видно, душа у вас такая нежная.

— Да нет, пожалуй. Вас та женщина наняла?

— Она волнуется.

— Причин на это у нее нет. Как только она скажет то, что мне надо, я мгновенно испарюсь.

— А если она не захочет или не сможет?

— По-моему, это две разные вещи, разве не так? С одной поделать ничего нельзя, а с другой можно.

Руки на руле слегка шевельнулись, на что я инстинктивно нырнул за пистолетом.

— У-тю-тю, — произнес незнакомец, смешливо воздевая руки. — Я же сказал, пистолетов не держу.

— Я бы все же предпочел, если б вы держали руки там, где их видно.

Он негодующе повел плечами, но руки с руля убирать все же не стал.

— Вас вообще как зовут? — задал я вопрос.

— Имен у меня много.

— О, как таинственно. Ну все-таки, хоть одно. Глядишь, сработает.

Секунду-другую он, похоже, взвешивал вопрос.

— Меррик, — ответил он наконец, и что-то в его лице и голосе дало понять, что больше ничего насчет имен мне от него не добиться.

— Зачем вы тревожите Ребекку Клэй?

— Тревожу? Нет, я ее не тревожу. Просто хочу, чтобы она была со мной прямодушна.

— Насчет чего?

— Насчет ее отца.

— Отец у нее умер.

— Никак нет. Она просто заявила о его смерти, но это ничего не значит. Вот если мне показать, как из глаз у него ползут черви, тогда я, может, и поверю, что он мертв.

— Что в нем вас так интересует?

— Есть кое-какие резоны.

— Может, попробуете ими поделиться?

Его руки стиснули руль. На суставе среднего пальца левой виднелась наколка тушью — грубый синий крест, тюремная татуировка.

— Да зачем. Не люблю, когда чужие суют нос в мои дела.

— Зато тогда вы узнаете, как себя чувствует сама мисс Клэй.

Он в задумчивости закусил нижнюю губу. Я в это время сместил руку на рукоятку пистолета, указательным пальцем к курку, чтобы в случае чего быстро его продеть. Но вот напряженность из тела Меррика вроде как отхлынула. Он сделал выдох, а вместе с ним словно убавился в размере и агрессивности.

— Спросите ее насчет Проекта, — сказал он негромко. — Посмотрите, что она скажет.

— Какого проекта?

Он качнул головой:

— Вы сами спросите и затем расскажете мне. Может, имеет смысл потеребить и ее бывшего мужа, пока вы занимаетесь этим делом.

Я и не знал, что Ребекка Клэй была замужем. Знал лишь, что она когда-то состояла в браке с отцом своей дочери. Ну и дознаватель, грош цена.

— А зачем мне это делать?

— Ну как. Муж и жена — одна сатана. Должны быть какие-то общие секреты. Вот вы поговорите с ним и, глядишь, убережете меня от необходимости разговаривать с ним самому. А я буду кружить рядом. Искать меня не надо, я теперь сам вас найду. У вас два дня на то, чтобы ее разговорить. Пусть сообщит то, что мне надо, пока я окончательно не потерял со всеми вами терпение.

Я кивнул на его поврежденную руку:

— Похоже, вы уже раз потеряли терпение.

Меррик посмотрел на свою перебинтованную длань и вытянул пальцы, словно пробуя рану на болевое ощущение.

— Это была ошибка, — вздохнул он. — Я не хотел срываться подобным образом. Она мне вымотала все нервы, но вреда я ей не желаю.

Быть может, он в самом деле так считал — в отличие от меня. В Меррике бушевал нешуточный заряд гнева, ало пульсируя, хищно отблескивая в глазах. От сдавленных эмоций он был подобен тугой пружине, взведен всеми своими мышцами и сухожилиями. Вероятно, ничего дурного против женщины он не замышлял и вреда ей причинять не собирался, но запекшаяся на руке кровь со всей наглядностью свидетельствовала о его способности сдерживать свои импульсы.

— Я малость сорвался, только и всего, — сказал он. — Так уж нужно было, чтобы она все мне сказала. Для меня это крайне важно. — Он опять затянулся сигаретой. — Но уж коли мы здесь зазнакомились-подружились, не мешало бы вам представиться.

— Паркер.

— Вы кто, частный коп?

— Хотите посмотреть лицензию?

— Да зачем она мне. Бумажка не скажет мне того, что я уже сам знаю. Мне от вас, сэр, неприятностей не надо. Я здесь для дела, характер которого исключительно частный. Может, вам удастся убедить нашу хрупкую леди в резонности моих вопросов, и тогда я сразу же, как только получу нужное, оставлю ее в покое. Надеюсь на это, от всей души надеюсь. Потому что если тех сведений я не получу, то выходит, толку от вас нет ни ей, ни мне. Вы просто окажетесь на моем пути, и мне придется с этим как-то справляться.

На меня он так и не смотрел. Глаза его были устремлены на небольшое фото, свисающее с зеркальца машины, — девочка с темными волосами, возраста примерно Дженны Клэй или чуть старше, — под защитным слоем полиэтилена. Рядом болталось дешевое распятие.

— Кто это? — поинтересовался я.

— К вам это отношения не имеет.

— Симпатичная. Сколько ей?

Мужчина не ответил, но я определенно задел его за живое. Впрочем, на этот раз гнева в нем не было, а была лишь какая-то усталая отстраненность.

— Скажи вы мне, зачем вы здесь, я бы, может, смог вам как-то помочь, — продолжал упорствовать я.

— Я уже сказал, сэр, дело мое сугубо частное.

— Ну что ж, — подвел я итог, — в таком случае и обсуждать нам больше нечего. Но вы должны будете держаться от моего клиента подальше.

Прозвучало как-то неубедительно, и, возможно, даже без нужды. В общем, баланс каким-то образом сместился.

— Я ее больше не побеспокою, во всяком случае, до нашего следующего разговора. — Он потянулся к ключу зажигания, уже не страшась никакого пистолета (еще вопрос, боялся ли он его с самого начала). — Но только вам в ответ от меня тоже два предупреждения. Первое: когда будете расспрашивать насчет Проекта, советую чутье самосохранения задействовать на полную, потому что об этом наверняка услышит кое-кто из тех, кому осведомленность о нем посторонних придется очень даже не по нраву. Даже на понюх.