Онлайн книга «Цветок камалейника»
|
— А почему я должен тебе отвечать? — не слишком убедительно возмутился обережник. Острие ножа лаконично пробило кожу, и Джай ощутил, как по шее медленно заскользила капля крови. — Молчи, он все равно тебя потом прирежет! — встрял мерзкий горец. Ему-то что, его-то ножом в шею не тычут! — Хоть умрешь мужчиной! — А ты умрешь кошачьим обедом! — не выдержав, огрызнулся Джай. Мужества, как ни странно, действительно прибавилось. — Не буду я тебе ничего говорить, йер драный! Нож дрогнул, царапнув кожу. — Я не йер. — А кто? — Жрец. Горец протяжно свистнул, обережнику же захотелось взвыть. Думал, хуже быть не может? Нате вам — угодил в лапы к фанатику-сектанту, сдвинутому на возвращении поганого тварьего бога! — Ну от этого пощады точно не жди! — уверенно подтвердил «сорока». — Сейчас он тебя еще и в жертву принесет… — А может, тебя для начала?! Я за ноги придержу, если надо! — Не принесу, — неожиданно возразил тваребожец. На сей раз голос звучал устало и чуть более человечно. Нож перестал колоться, но далеко не отодвинулся. — Но убить-то убьешь? — слегка разочарованно уточнил горец. — Его хотя бы? — Не знаю. По крайней мере, честно. Если бы сектант начал убеждать Джая, что погладит его по голове за честность и отпустит на все четыре стороны, обережник насмерть бы сцепил зубы назло врагу. Но если есть надежда договориться миром… — Убери нож, — как можно спокойнее попросил он, вспоминая, каким тоном его напарник уговаривал самоубийцу, вскарабкавшегося на городскую стену. Поскольку тот все-таки прыгнул, Джай изо всех сил старался не повторять чужих ошибок. — Давай сядем и все спокойно обсудим, я самойлики заварю… Лезвие наискось чиркнуло обережника по шее, затем на Джая рухнуло что-то черное и тяжелое, и свет померк. Несколько секунд парень пытался сообразить, долетел он уже до Иггра или еще в дороге, потом осторожно спихнул с себя обмякшее тело и сел. Тваребожец остался навзничь лежать на кровати верхней половиной туловища и свисать с нее нижней. Из-под мантии диковато выглядывали босые пятки, дочерна выпачканные грязью. Корлисс виновато мявкнул, убрал лапы и как ни в чем не бывало потерся носом о щеку ЭрТара. Сочная горская ругань и пинок в бок изрядно его озадачили и даже напугали. Кис шарахнулся в сторону, вскочил на стол, а увидев злобную рожу надвигающегося на него хозяина, попытался найти спасение на посудной полке. Крепостью горного уступа та не обладала, хорошо хоть стояло на ней всего пару тарелок да сковородка. — Тихо ты! — рявкнул Джай, когда оглушительный в ночи грохот ужался до звона раскатывающихся по комнате черепков. — Помог бы лучше! ЭрТар показал вероломному кису кулак, намекая, что разговор еще не закончен, и подошел к кровати. — Как это ты умудрился, э? — Да он сам, — растерянно отозвался обережник, полностью втягивая тваребожца на кровать и переворачивая на спину. — Сидел-сидел, и вдруг… — Уснул под твои сказочки? — Придурок! — разозлился Джай. — Скорей уж под твои шуточки идиотские! — У нас в горах принято умирать со смехом! — подбоченившись, нахально заявил «сорока». — Я слышал — но считал, что с презрительным, а не дурацким! — Обережник раздраженным рывком откинул капюшон и охнул. Горец тоже ошеломленно заткнулся. Перед ними, закатив глаза до белых полосок между веками, лежал седовласый мужчина, прошлой ночью убитый и развеянный по святилищу. — Может, это морун? — Джай отпрянул от кровати, но потом сообразил, что беречься уже поздно, и с обреченным вздохом вернулся на прежнее место. В последнее время моруны стали настоящим бедствием, месяцами вызревая в безвестных степных могилах, чтобы одной прекрасной ночкой отправиться в посмертное странствие. На людей они нападали редко, но разносили заразу, против которой были бессильны даже ирны, а посему кара за оставшийся без огненного погребения труп перевешивала таковую за собственно убийство. Одно хорошо — смертность среди одиноких путников резко пошла на убыль. Грабители предпочитали оставить свидетеля в живых, чем возиться с отдачей последнего долга, выдавая себя столбом черного вонючего дыма, — попросту оттащить покойника с дороги и забросать хворостом уже не получалось. Мертвецы соглашались спокойно лежать только в кладбищенской земле, регулярно осеняемой ирной, но большинство людей все равно предпочитало огненное погребение, ибо откопавшийся морун чаще всего плелся домой к себе или обидчику. Более рисковый ЭрТар тут же прижался ухом к груди тваребожца. — Сердце бьется, — ободряюще сообщил он. — А у моруна ты его слушал? — Нет, я в него только стрелял, — пожал плечами горец. — Ну и как? — Еле пошатнулся. Но кровь из него уж точно не текла. — ЭрТар кивнул на где-то оцарапанный и еще кровящий висок жреца. Обережник немного успокоился. Тем не менее предстояло решать, что делать с неожиданной добычей, причем как можно быстрее. Зато горец уже придумал. И подобрал выроненный жрецом нож. — Стой! — в последний момент спохватился Джай. — Пленных нельзя убивать! — Предлагаешь побрызгать на него водичкой, предъявить свою наколку и отвести в застенок, э? — ехидно поинтересовался горец. — А не боишься снова шейку поцарапать? — Эй, — опомнился обережник, — да ты отлично по-нашему говоришь! — Конечно, — невозмутимо подтвердил ЭрТар. — Я ж до семи лет на равнине жил. — Так какого Иггра ты мне мозги пудрил?! — Двуединого. А у вас их много? — заинтересовался горец. — Ты б на себя со стороны посмотрел, еще бы не так кривлялся! — И что же со мной не так?! — возмутился Джай. — Все так, не переживай! — снисходительно утешил его ЭрТар. — У вас, равнинников, при виде горцев такое лицо делается, что грех лишний раз не полюбоваться! — То есть поиздеваться?! Горец белозубо улыбнулся: — Какого барана к овце подпустишь, такого ягненка и получишь! — Паршивый «сорока»! — не оценил горскую присказку Джай. — Тебе только овец и пасти, ни на что другое мозгов не хватает! — Ага, — с притворным смирением согласился ЭрТар, — после овец с вами, равнинниками, до того тяжело — никак поверить не могу, что такие дураки разговаривают, а не блеют! Этот тип тебя убить хотел, а ты его, как дорогого гостя, на свою кровать уложил. Еще одеялом бы накрыл — вдруг ему холодно! — Убивать так не приходят, — рассудительно заметил обережник. — Разумнее перерезать одному спящему горло, а потом уж допрашивать второго. К тому же мы с ним почти договорились… |